Заведующий оснасткой отдавал последние распоряжения. Одетый в парадный костюм — в треуголку, кафтан с золотым шитьем и ботфорты, — этот почтенный человек волновался больше всех. Он следил за постройкой корабля от киля до верхушки мачт и должен был покинуть его последним, вручив его заказчику.
Ежеминутно обращался он с вопросами к главному инженеру, который, улыбаясь, советовал ему успокоиться.
Но вот последние подпорки были сняты.
Послышался протяжный звук трубы.
Толпа замерла, как один человек. Десятки тысяч сердец тревожно забились.
— Смирно!.. Готовься!.. — раздалась звучная команда заведующего оснасткой.
Двадцать четыре топора поднялись над головами. Бее затаили дыхание. Напряжение достигло высшей точки.
Что будет?
Неужели таинственные враги опять помешают спуску?
Только один мулат не обнаруживал признаков беспокойства. Он стоял, скрестив на груди руки, с презрением глядя на окружающих.
В мертвой тишине отчетливо прозвучал голос заведующего оснасткой:
— Канаты прочь!
Толпа заволновалась. Сдержанный гул пронесся по ней.
Двадцать четыре топора опустились с механической точностью. Громадный корпус «Дяди Магнуса» вздрогнул, освободившись от сдерживающих его пут, и корабль плавно опустился на воду, которая под его давлением всколыхнулась и разошлась волнами.
Успех был несомненный.
Восторженным криком толпа приветствовала самый большой корабль, когда-либо построенный в Глазго. Бартонов поздравляли все, даже конкуренты. Тут уже не могло быть места зависти. Каждый житель Глазго считал, что успех местной фирмы делает честь всему городу.
Грундвиг, стоявший на носу корабля, увидел отряд матросов во главе с герцогом и его братом, приближавшийся к кораблю, чтобы вступить во владение им.
Он поспешил им навстречу.
— Я ждал вас, ваша светлость, и, не видя вас, начал опасаться, что вы не прибудете! — воскликнул он.
— Вот видишь, Грундвиг, все окончилось как нельзя лучше. Я знал, что золото открывает все двери и что с его помощью мы добьемся всего, чего захотим. Доказательством этому может служить то, что я привез с собой не только матросов, которые составят экипаж «Дяди Магнуса», но и запасы провизии, эскимосов, оленей и собак.
— Мы приехали на нашем лучшем корабле, «Леоноре», — заявил герцог, — и стоит только сделать перегрузку — и мы сможем немедленно начать нашу экспедицию.
— Из которой никто из вас не вернется, — произнес чей-то тихий и слабый, как дуновение ветра, голос.
Напрасно вглядывались собеседники в окружающую их густую толпу. Трудно было заподозрить кого бы то ни было. Находившийся поблизости мулат был занят расчетами с теми, кто принял его пари. Не было ни малейшего основания думать, что угроза произнесена именно им.
— Не к добру все это! — молвил старый слуга, печально качая головой.
— Опять предчувствия, дорогой Грундвиг, — сказал укоризненно герцог. — Стоит ли принимать это всерьез? Верно, какой-нибудь шутник подслушал наш разговор и захотел напугать нас.
— Боюсь, что за этим кроется что-то, ваша светлость.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Неужели, ваша светлость, вы не придаете значения двум катастрофам, постигшим «Дядю Магнуса»?
— Конечно, нет! Я убежден, что месть злоумышленников была направлена против фирм, а не против нас. Ведь Бартоны не принимали никаких особых мер предосторожности, и корабль легко было бы уничтожить в третий раз.
— Вы правы, ваша светлость.
— Да и откуда бы у нас взяться новым врагам? Разве не видал ты своими глазами смерть Пеггама, Коллингвуда и Надо да? Знаешь, Грундвиг, я отношу все твои страхи за счет твоих нервов…
— Ах, если бы это было так!
— Так что же ты боишься? Уж не думаешь ли ты, что нам станут мстить мертвые?
— Мщение мертвых бывает ужаснее мести живых, — прошептал за их спиной глухой голос.
Герцог и Грундвиг быстро обернулись, но заметить говорившего им не удалось.
— Кто бы это ни был, — сказал герцог нарочно громко, чтобы неизвестный шутник или враг услыхал его, — нам нечего бояться и никакие угрозы не запугают нас.
— А все-таки, ваша светлость, — тихо произнес Грундвиг, — все это более чем странно.
— Ну вот еще! — сказал герцог. — Ничего нет в этом странного. Просто кто-нибудь из «Грабителей» затесался в толпе и хочет омрачить нашу радость. Но от этой угрозы до действительной опасности еще очень далеко. Навряд ли они осмелятся что-нибудь предпринять против нас.
Впрочем, герцог и сам не был уверен в том, что говорил, но он чувствовал, что необходимо как-нибудь рассеять зарождавшиеся у его друзей сомнения.
Грундвиг молчал.
«Неужели, — думал он, — исполнится старинное пророчество о гибели рода Биорнов?»
В это время к норландцам подошел Самуил Бартон. Не помня себя от радости, что спуск окончился благополучно и фирма получит миллион франков премии, он торопился передать корабль заказчику и сложить с себя тяжелую ответственность.
Час спустя «Дядя Магнус» благополучно вышел из бассейна и поплыл по реке Клайд в Глазговскую гавань, где его ожидала «Леонора».
Глава III
Выстрел ночью
Прежде чем перейти к дальнейшему, необходимо познакомить читателя с событиями, последовавшими вскоре после смерти старого герцога Гаральда.
Поклявшись отомстить «Грабителям», Фредерик Биорн в течение двух лет упорно выслеживал их.
Счастливей случай помог ему узнать тайну нотариуса Пеггама, фактически бывшего главой преступного общества.[51]
Союзник и любимец Пеггама, клерк Джошуа, изменяет своему покровителю и передает в руки герцога карту Безымянного острова, таинственного убежища бандитов.
Герцог снаряжает карательную экспедицию и с помощью одного капитана, бывшего на службе у «Грабителей» и прогнанного за пьянство, прибывает на остров.
Все бандиты, не ожидавшие нападения, погибают, и в числе их Пеггам, Надод Красноглазый и Коллингвуд.
Старый Грундвиг не мог отделаться от своих подозрений. Ему невольно чудилась какая-то связь между странным мулатом и таинственными угрозами. Разве не подозрительна была уверенность мулата, с какой он держал пари за успешный спуск корабля? И Грундвиг решил вместе с Гуттором выследить мулата и попытаться узнать у него что-нибудь.
Переодевшись и изменив насколько возможно свою наружность, они весь вечер провели в поисках по тавернам, посещаемым иностранцами.
А в это время таинственный мулат сидел на банкете у Бартонов по правую руку герцога Норландского, занимавшего почетное место.
На следующее утро «Дядя Магнус» вышел из Глазго и взял курс на Шпицберген. Его сопровождала «Леонора», которая должна была остаться в Исландии и в задачу которой входило четыре раза в год возобновлять припасы для «Дяди Магнуса» в течение всего времени, покуда будет продолжаться экспедиция.
Провожать «Дядю Магнуса» собралась на пристани большая толпа народа.
В воздухе мелькали сотни шляп и платков, люди восторженно кричали, желая успеха смелым мореплавателям.
Герцог нарочно выбрал для отплытия весеннее время, чтобы за лето успеть добраться до ближайшей к полюсу территории.
Стоя у борта, Фредерик и Эдмунд задумчиво глядели на постепенно исчезавшие вдали берега Шотландии.
— Доволен ли ты, брат? — спросил Эдмунд, беря Фредерика за обе руки.
— Очень доволен, Эдмунд, — ответил молодой человек со счастливой улыбкой. — Ты знаешь, эта клятва камнем лежала у меня на сердце. Мне постоянно грезился наш дядя Магнус, больной, голодный, среди вечных льдов, с надеждой протягивающий к нам руки… О, уверяю тебя, я с радостью пожертвую своей жизнью, но меня смущает только одно: имею ли я право рисковать твоей жизнью и жизнью наших товарищей?
— Перестань, брат! Я не хочу слышать ничего подобного. Мы идем за тобой по доброй воле, и ни у кого из нас нет ни жен, ни детей, которые бы стали нас оплакивать. Мы все с радостью готовы пожертвовать своей жизнью для такого дела… Подумай, быть может, тебе суждено открыть шестую часть света; тогда и на нас тоже падет частичка твоей громкой славы, — закончил Эдмунд.