- Гм, - кашлянул гость, - живете вы не так уж плохо. А как здоровье хозяина?
- Живем… пока барин опять не покажет, где раки зимуют, или не забьет насмерть, - ругнулся Матис. Это была правда, что ж тут скрывать, будь этот ранний гость хоть самим губернатором.
- Ой, ой, как несправедливо поступают - двое убитых, двое раненых, как на поле боя. Ну, а сами вы тоже ведь сбили фасон у господ баронов?
- Мало им досталось, их бы надо послать туда же, куда они отправили старого кипуского Пеэтера и раннавяльяскую Алму. Дело передано в суд, а что толку: все они господа, все одним миром мазаны - волк волка не съест, - сказал Кусти.
- Откуда молодой человек так точно знает о здешних делах? - спросил ванаыуэский Михкель с резкой деловитостью мастера и приподнял очки; он носил их не моды ради, как этот рисующийся щеголь, который приходит в чужой дом, садится без спросу на стул и при этом забывает даже назвать свое имя.
- Газеты повествуют, - ответил чужак, снимая с колен картонку и ставя ее на половик (фотоаппарат и шляпу он оставил на коленях) . - Ведь печать не врет.
- Не врет, как же! - усмехнулся Кусти. - По немецкой газете выходит, будто мы пошли на мызу с ружьями на плечах. Не хватает малости - и были бы мы точь-в-точь как куропаткинская гвардия. С большим трудом будто бы сумели отбить нашу атаку, оба барона получили опасные для жизни увечья, а на нашей стороне была только пара «несчастных случаев» и несколько пустяковых царапин. А «Уус аэг» пишет - бароны живы-здоровы: уездная газета брешет опять же по-своему. И все это про одно и то же дело. Где уж там врать печати. Не врала раньше, когда с Японией воевали, не врет и теперь, когда своих людей убивают!
- А как оно на самом деле было? - спросил незнакомец.
- Как было? Пусть Матис скажет, как было. Была ли у него на спине пушка, когда мы шли на мызу? И не было ли у раннавяльяской Алмы, которую мы три недели назад похоронили вместе с кипуским Пеэтером, не было ли у нее при себе каких-нибудь других железных вещей, кроме пары шпилек, купленных в лавке Вейле? Как же, разве печать врет?! - Кусти был особенно зол на немецкую газету, статью которой, искажающую происшествие, кто-то (кто же иной, как не скрывающийся от урядников Пеэтер) дал в Таллине перевести на эстонский язык и прислал сюда, что б ы мужики своими глазами прочли эту газетную стряпню.
- А почему вы так допытываетесь, как было дело? - настороженно спросил Михкель, который все время зорко наблюдал за чужаком. По-видимому, тот заметил это и поторопился представиться:
- Я думал, вы про меня уже слышали. Я третий день нахожусь здесь, в Каугатома, а в деревенском захолустье новости распространяются быстро. Я студент-языковед, stud-phil[37], Артур Тикк. (Он слегка поклонился.) И пришел сюда записывать всякие старые народные сказки, песни, загадки, обычаи и так далее. Две ночи провел у волостного писаря, у господина Саара, он как раз и посоветовал мне отыскать семейство Тиху. Был я на соседнем хуторе, но там никого не оказалось дома, а теперь, мне кажется, я попал к тем, кто мне нужен. Это ведь Каарель Тиху, не правда ли?
Услыхав свое имя, слепой Каарли тихонечко задвигал рукой по столу и сказал сипловатым голосом:
- Да, я один из тех, о ком шла речь.
- Чтобы песня лучше полилась, захватил я с собой в виде гостинчика и шнапсу, - и пришелец, ухмыляясь, поставил на стол полштофа водки.
Лица мужиков оставались по-прежнему хмурыми, только у Кусти оно прояснилось.