Другое письмо, на эстонском языке, было адресовано некой таллинской барышне Эльфриде Блибернихт на улицу Вееренни. В письме среди всяческой пустой болтовни было между прочим написано, что крестьянское население Каугатома довольно-таки глупое и простоватое, и его можно легко одурачить. Поэтому он надеется вскоре привести свои дела в полный порядок, и награда за это будет приличная, местный господин барон тоже заинтересован в его работе - деньги можно ожидать с двух сторон.
«Встретимся в старом милом Ревеле и устроим в «Золотом льве» хорошую пирушку.
О, потерпи еще ein Augenblick[38], и я приду к тебе, твой Артур Тикк».
- Шпик, - пробормотал Матис. - Мне, а еще больше Михкелю он сразу показался подозрительным, но у него была с собой водка, и он выманил песню у Кусти, ту, что сочинил Каарли. Другой добычи у него здесь не было. А как ты достал эти письма?
- Ведь понемногу и у нас повсюду появляются друзья.
- Ну да, - согласился Матис.
Он вспомнил дочь каугатомаского почтальона, с которой волостной писарь был более чем дружен.
«Сам должен был догадаться об этом», - подумал он, но ни у него, ни у Саара не было времени для обсуждения таких пустяковых личных дел.
- А теперь что? - спросил Матис.
- Он здесь тоже показывал царя на горшке?
- Были какие-то картинки.
- Тем лучше. Тогда имеется достаточно оснований, чтобы запереть этого лодыря на ночь в кутузку при волостном правлении и завтра вытолкать его пред светлые очи уездного начальника. Как оно обстоит на самом деле, нам и знать не надо, не написано же у него на лбу, что он шпик. Есть ли у тебя поблизости чересседельник, на случай, если он будет сопротивляться?
- Я сейчас найду, - шепнула Вийя. - Лошади давно нет, но упряжь осталась.
Вскоре она вернулась из сеней с длинным кожаным ремнем.
- Держи при себе, пока понадобится, - сказал, вставая, Саар и шагнул к двери, ведущей в комнату.
- Куда ж вы так сразу, не поевши. У меня тут молочный суп остался от завтрака, разогрею, добавлю еще сига, - сказала озабоченно хозяйка.
- Еда потерпит, подумаешь, важное дело! Не хватает еще шпика откармливать! - сказал волостной писарь и ушел в комнату. Следом за ним засеменил и Матис.
Саар подмигнул волостному старшине. Папаша Яан Пууман, после памятного похода на мызу, закончившегося жертвами, дал себе слово никогда больше не ввязываться ни в одно темное предприятие. Но сегодня он не смог отказать Саару. Шпик - мерзкое животное, шпика нужно спровадить из волости. Старшина встал со стула и остановился перед чужаком:
- Я старшина каугатомаской волости и пришел, чтобы арестовать вас.
Шляпа собирателя старинных песен скатилась с колен, веки удивленно захлопали за стеклами очков.
- Меня в тюрьму?! Ха-ха-ха! - загоготал он, не веря своим ушам.
- Вы уже несколько дней находитесь в Каугатома и подстрекаете народ против правительства, ходите из дома в дом и показываете срамотные картины про царя.
Шпик поднялся, негодуя, по-видимому, готовый разразиться руганью. Но он успел только процедить сквозь зубы: «Чертовы мужики». Длинный Виллем набросился на него, заломил ему тощие руки за спину.
- Ремень давай! - воскликнул Михкель, увидев в руках у Вийи чересседельник.
У шпика, который теперь старался наносить удары ногами, не осталось и следа недавней осанки «студента», он походил скорее на жулика, пойманного на месте преступления и норовящего вырваться от задержавших его людей. Но все было напрасно. Скоро его руки были крепко скручены за спиною чересседельником, и, пыхтящий, задыхающийся, он был прижат к стене. Несколько мгновений шпик еще извивался в руках Виллема, Яана Пуумана и Кусти, как змея, угодившая в капкан, но когда он больно задел Виллема носком сапога, тот в сердцах дал ему здоровенного тумака. Шпик только ойкнул и разинул было рот, как рыба, хватающая воздух, но мигом перестал барахтаться и сквернословить.
- Чертов шпик, падаль этакая! - ворчал Виллем. - Он еще ногой бьет. Ну, или еще разок смазать тебе?
Старшина, писарь и мастер обыскали шпика, отняли у него заряженным парабеллум, удостоверение жандармского управления, паспорт, бумажник с двадцатью рублями кредитками, жандармский свисток и много исписанных листков бумаги.
- Отдайте мне документы! - закричал Тикк, увидев в руках у писаря свое жандармское служебное удостоверение. - Разве вы не умеете читать?