Невозможно было допустить, чтобы неприятель перекрыл дорогу, по которой двигались основные силы армии. Поэтому к борисовскому тет-де-пону[15] был послан корпус генерала Домбровского, чтобы укрепить его оборону от дунайской армии адмирала Чичагова, которая двигалась к Борисову с юга по правому берегу Березины.
Глава IX
Когда Дунайская армия русских подошла к Борисову, возле тет-де-пона завязался бой. 7-й егерский полк сумел быстро овладеть не только редутом на правом берегу, но и по мосту перейти на левый берег, после чего генералу Домбровскому ничего не оставалось, как покинуть Борисов. Первое соприкосновение с французами — и сразу же победа! Это вызвало ликование в штабе адмирала Чичагова. Впрочем, в штабе было известно, что морозы и голод сделали свое дело, и Великой армии больше нет. Дело у тет-де-пона было еще одним тому подтверждением. Можно было предположить, что движение французов к границе продолжают разрозненные отряды, в одном из которых находится Наполеон. Еще было известно, что беспорядочное отступление французов все более замедлялось из-за гибели лошадей, которых нечем было кормить.
И все же несмотря на это, когда адмирал принял решение перейти вместе со своим штабом и частью армии на левый берег, некоторые офицеры просили адмирала не делать такого шага. Известно, что раненый зверь бывает особенно опасным. Кроме того, корпуса маршалов Удино и Виктора, которые не принимали участия в московском походе, по некоторым сведениям, соединились с Наполеоном и сопровождали его отступление.
Адмирал желал быть на левом берегу еще и потому, что по левому же берегу к Борисову с севера двигалась армия Витгенштейна, которая по распоряжению фельдмаршала Кутузова должна была войти в подчинение адмиралу. По всему выходило, что армии должны были соединиться прежде, чем Наполеон подойдет к Борисову. Что же до возможных потерь, то на то и война, чтобы на ней кому-нибудь умирать. Там же, у тет-де-пона, при взятии редута, полегло много солдат и офицеров. В их числе был и командир 7-го егерского полка генерал-майор Энгельгардт.
Одним из офицеров штаба адмирала был Георгий Иванович Гридин.
Он был послан в Дунайскую армию сразу же, едва началась кампания, и был этим назначением весьма недоволен. Армия отстояла слишком далеко от основных мест сражений. Но когда армия двинулась и вступила в бой с неприятелем именно под Борисовом, Гридина вдруг посетили самые мрачные предчувствия. Вспомнилась карта, что была расстелена на столе у князя Куракина, когда они выбирали место, с которого Гридину надлежало начать свое путешествие в Западный край. И как палец его указал место между Игуменом и Борисовом. Не страшное ли пророчество тогда было передано ему через карту? Особенно сильно предчувствие гибели тревожило Гридина в первые часы после того, как вместе с Чичаговым он проскакал по мосту и вновь увидел дома Борисова.
Однако утром следующего дня дурные предчувствия совершенно оставили его. Причиной тому было появление у Чичагова членов наполеоновской комиссии по управлению уездом, среди которых Гридин узнал адвоката Квитковского.
— Мог ли я предположить прошлым летом, — сказал Гридин, тут же подумав, что знак был не о его жизни, а всего лишь предсказывал значительность событий, которых предстояло ему быть здесь свидетелем, — что когда-нибудь увижу вас в столь презренном виде.
— Прошу не забывать, господин Гридин, что я поляк! — выпрямился и гордо отбросил назад седую голову Квитковский. — Нет ничего презренного в том, что я вместе с другими поляками хотел поднять из руин свою несчастную родину.
Квитковский прокричал свой вопль с отчаянием, возможно, думая, что вскоре будет убит за измену или арестован. Он не знал, что высочайшее повеление предписывало всем командующим действующих армий быть снисходительными к полякам, которые служили императору французов, ошибочно полагая, что вновь стали подданными Речи Посполитой. Истинное унижение еще только ожидало поляков, которые вступили в схватку двух великих народов на стороне одного из них. Вслед за Речью Посполитой теперь карту Европы должно было покинуть и герцогство Варшавское.
Чичагов отпустил притихших и удивленных поляков, после чего всех, кто был в штабе, пригласил к столу отпраздновать первую победу. Однако, едва бокалы наполнились вином, дверь распахнулась и вбежал забрызганный грязью и кровью офицер.