Давайте обратимся к ранним выводам Бешана, изложенным в его «Théorie du Microzyma»:
Микрозимы – это строители клеток, которые эволюционируют в вибрионы: они гистологически активны; учитывая, что зимазы наделены химической активностью превращения или распада, можно утверждать, что микрозимы генерируют химическую энергию; именно благодаря микрозимам мы можем усваивать и способны изменять и переваривать питательные вещества. Таким образом, они химически активны; будучи помещенными в определенную несвойственную им окружающую среду, подверженную гниению, они приводят при благоприятных обстоятельствах к разложению (то есть ферментации); другими словами, размножаясь, они питаются, превращаясь или не превращаясь при этом в вибрионы. А значит, это индивидуальные организмы, сравнимые с теми, которых мы называем живыми и организованными ферментами, и т. д., и т. д. Наконец, они не поддаются разложению, и если я добавлю, что они не перевариваются в среде животного вещества, где обитают, можно утверждать, что они физически неуничтожимы[181].
Теперь давайте сравним это с современными высказываниями профессора Минчина:
Я считаю, что хроматиновые элементы – это важнейшие составляющие жизни и развития живых организмов по следующим основным причинам: эксперименты свидетельствуют о преобладающей физиологической роли ядра в жизни клетки; невероятная индивидуализация вездесущих хроматиновых частиц в живых организмах проявляется до такой степени, что поднимает их до уровня живых индивидуумов с особым поведением, в отличие от просто веществ, отвечающих за определенные химико-физические реакции в жизни организма; и последнее, но не менее важное, это постоянство и, если позволите, бессмертие хроматиновых частиц в жизненном цикле организмов вообще.
Можно возразить, что подтверждая мнение профессора Бешана в отношении индивидуальности и бессмертия мельчайших клеточных гранул, профессор Минчин, тем не менее, не дает никакого подтверждения их превращения в вибрионы или, выражаясь более привычным термином, в бактерии.
И при этом наш современный профессор без колебаний применяет эту теорию к первобытным эпохам из области гипотез о ранних стадиях развития, рисуя развитие форм жизни из самых первых живых существ, «мельчайших, возможно сверхмикроскопических хроматиновых частиц».
«Эти первейшие живые существа, – говорит он, – были биологическими единицами, или особями, которые в длинной цепочке размножения были прародителями хроматиновых микробов и частиц, известных сегодня как вездесущие составляющие живых организмов».
Более того:
«Эволюция живых существ должна была разойтись, по крайней мере, по двум основным направлениям. Возникли два новых вида организмов, один из которых продолжал развиваться в направлении вегетативной формы жизни, во всех ее бесчисленных проявлениях, в то время как другой развился в совершенно новую форму жизни, а именно жизнь хищников. Для вегетативных форм первым шагом было приобретение жесткой оболочки. Так появился бактериальный вид организма».
В этом заключается подтверждение теории развития бактерий из хроматиновых или микрозимных гранул, получившее дальнейшую поддержку в следующих словах:
Я согласен с теми, кто возводит происхождение бактерий как примитивных, бесклеточных организмов непосредственно к биококкам (термин Мережковского) по наследственной линии.
Любопытно сравнить готовность специалиста поверить в первобытную эволюцию, относящуюся к области чистых предположений, и его пренебрежение экспериментальными доказательствами бактериального развития, имеющимися у Бешана. В этой связи можно процитировать мнение Бешана:
Но нельзя считать, что микрозимы превращаются в бактерии без какого-либо перехода: напротив, есть много промежуточных форм между микрозимами и бактериями. Необходимо иметь в виду, что среда имеет огромное влияние на разнообразие форм, появляющихся в процессе эволюции из микрозимов, и существует бесконечное число видов, которые различаются по своим функциям; наконец, в соответствии с природой среды, микрозимы вместо бактерий могут породить клетки, настоящие клеточные микроскопические растения и плесень[182].