Этот случай является ключевым: на его основании прославленный француз впервые заявил об успехе, поэтому стоит его рассмотреть.
Самые тяжелые из множественных покусов ребенка прижгли в тот же день карболовой кислотой. 6 июля, в 8 утра Пастер с помощь шприца Права привил мальчика несколькими каплями своего бульона из спинного мозга, взятого у кроликов, которые погибли от паралича, вызванного инъекциями в мозг этих несчастных животных. Скорее всего, саму процедуру осуществил присутствовавший тогда д-р Гранше. В последующие десять дней Жозефа Мейстера регулярно прививали, и в совокупности он получил около десяти инъекций доз спинного мозга.
Необходимо спросить, какие были у Пастера доказательства того, что собака была бешеной, и вытекающей отсюда вероятности гидрофобии у жертвы?
Бешенство вменялось собаке из-за ее свирепости и того факта, что после вскрытия в ее желудке обнаружили «сено, солому и кусочки дерева»[223]. Присутствие последнего скорее говорит о том, что собака была голодна, возможно даже очень – состояние, которое само по себе объясняло ее дикое поведение. Что касается мальчика, то количество и сила полученных укусов заставили приглашенных доктора Вюльпиана и доктора Гранше считать, что он практически неизбежно должен был заразиться гидрофобией. Почему? Как мы видели, истинные доказательства бешенства собаки, набросившейся на него, отсутствовали. Но даже если допустить, что собака была бешеной, необходимо помнить, что его раны прижгли. Хотя мнения относительно прижигания расходятся, многие ученые решительно выступают за прижигание, и можно сослаться на прижигание более чем четырехсот человек Юаттом, включая пять прижиганий самому себе, после которых ни в одном из случаев не развилась гидрофобия[224]. Д-р Каннингэм из Чикаго сообщал о прижигании 120 человек ежегодно, из которых в среднем умирало трое. Вот что Пастер писал одному врачу под Парижем:
«Сэр, прижигание, которое Вы сделали, должно полностью защитить от последствий укуса. Не пытайтесь лечить иными способами: они бесполезны. Л. Пастер»[225].
Помимо прижигания, шансы заболеть гидрофобией у человека, даже укушенного так называемой действительно бешеной собакой, довольно малы. Более того, поскольку инкубационный период может длиться до двенадцати месяцев (а часто до двух лет и более), опасность для Жозефа Мейстера еще явно не миновала, когда три с небольшим месяца спустя Пастер решился объявить его факелом, которому доза спинного мозга не дала вспыхнуть. И наконец, все остальные, включая хозяина собаки Макса Воне, покусанные той же собакой в тот же день, чьи раны не прижигали, и кого Пастер не лечил, остались в добром здравии. Таким образом, хваленый случай пастеровского успеха, при ближайшем рассмотрении, ограничивается историей Жозефа Мейстера, которому, насколько известно, от лечения Пастера не было ни лучше, ни хуже, чем остальным, обошедшимся без этого лечения.
Но не всем так повезло, как маленькому жителю Эльзаса. Другой ребенок, Матьё Видо, привитый Пастером и считавшийся вылеченным, умер семь месяцев спустя после лечения[226]. Чтобы оправдать смерть еще одного ребенка, Луизы Пеллетье, неудачу приписали тому, что укусы были на голове, и что слишком много времени прошло со времени укуса до прививки. Тем не менее, Пастер заявлял, что его лечение обязательно будет успешным, если его начать в любое время до наступления гидрофобии, даже через год и более после укусов. Противоречия, судя по всему, не принимались во внимание, когда требовалось оправдание, так что американец д-р Даллес из Филадельфии даже сказал: если расположить в один ряд утверждения Пастера, то признание почти любого из них потребует исключения остальных!
Покойный д-р Чарльз Белл Тейлор в «Нэшнл ревью» за июль 1890 г. опубликовал список случаев, в которых пациенты Пастера умерли, а собаки, покусавшие их, оставались здоровыми.
Примечателен провальный случай с почтальоном по имени Пьер Расколь, на которого вместе с еще одним человеком напала собака, считавшаяся бешеной, но не покусала, поскольку зубы не смогли прокусить его одежду. Его товарищ, оказавшийся сильно покусанным, отказался пойти в институт Пастера и остался совершенно здоров. А несчастного Расколя почтовое начальство заставило пройти лечение, что он и сделал с 9 по 14 марта. 12 апреля у него появились тяжелейшие симптомы с болями в местах прививок, но не в месте укуса, поскольку он вообще не был укушен. 14 апреля он умер от паралитической формы гидрофобии – новой болезни, привнесенной в мир Пастером[227]. Неудивительно, что профессор Мишель Петер сокрушался: «Господин Пастер не излечивает гидрофобию: он заражает ею!»
227