Антон Анатольевич Горский
«Бещисленные рати и великия труды…»: Проблемы русской истории X–XV вв.
Предисловие
Предлагаемый вниманию читателя авторский сборник работ включает в себя статьи, вышедшие (за одним исключением) в 2001–2017 гг. и не вошедшие позднее в книги (или вошедшие в неполном виде — как статьи об Александре Невском и «примыслах» московских князей). Хронологически они охватывают период от возникновения русской государственности до конца XV в. — времени формирования единого Российского государства. Тематически преобладают проблемы политической истории и источниковедения (соответственно, 11 и 8 работ), две статьи посвящены социально-экономической истории. Большинство работ публикуется с уточнениями и дополнениями.
Вынесенные в заглавие слова — «Бещисленыя рати и великыя труды» — взяты из фразы, содержащейся в Летописце волынского и Галицкого князя Даниила Романовича[1]. Автор имел в виду деяния своих героев — Даниила и его брата Василька, и «труды» им подразумевались, в первую очередь, воинские. Но при широком понимании слова «труды» эта характеристика, думается, хорошо подходит для отечественной истории эпохи Средневековья в целом[2].
Политическое развитие Средневековой Руси: проблемы терминологии[3]
При описании политического развития Руси эпохи Средневековья в исторической литературе традиционно используется определенный, устоявшийся набор понятий. До IX столетия у восточных славян существовали племена — именно так (вариант — союзы племен) обычно определяются восточнославянские общности, о которых рассказано во вводной части «Повести временных лет» (поляне, древляне, вятичи, кривичи и др.). Затем формируется государство Киевская Русь. К XII столетию Киевская Русь распадается на княжества или уделы (иногда эти понятия объединяют в словосочетание удельные княжества). Позже, в XIV–XV вв., происходит объединение удельных княжеств в новое единое государство.
Выделенные термины производят впечатление древних слов, из-за чего может возникнуть иллюзия, что они бытовали в тех же значениях, в которых ныне используются наукой, и в изучаемую эпоху. Но это далеко не так.
Слово племя известно в раннее Средневековье, но оно никогда не применялось к догосударственным славянским общностям. В «Повести временных лет» это слово встречается в значении «потомки» — при изложении библейских сюжетов («племя Афетово», «племя Хамово»), по отношению к аварам («их же несть племени, ни наслѣдъка»)[4]. Восточно-славянские группировки, о расселении которых по Восточной Европе в летописи подробно рассказано, как «племена» не обозначаются ни разу[5].
Слово удел впервые фиксируется в середине XIV в.[6] При этом оно употреблялось не в том значении, как это принято в историографии. Самостоятельные политические образования «уделами» не назывались. Этот термин использовался для обозначения владений представителей княжеской семьи, выделяемых по воле ее главы (в том числе «уделом» назывались и владения самого главы)[7].
Слово княжество (ставшее в историографии самым популярным обозначением русских средневековых политических образований — «княжествами» нередко именуют и составные части Руси X–XI вв., до наступления «удельного периода») впервые встречается только в конце XIV в.[8] Причем вначале оно употребляется лишь на юго-западе древне-русской территории, на галицко-волынских землях, принадлежащих литовским и польским князьям. Первый известный случай употребления термина «княжество» по отношению к Московской Руси относится к 1494 г.: в договоре Ивана III с великим князем литовским Александром Казимировичем в тексте грамоты, направленной от литовского князя московскому, «великими княжествами» названы принадлежащие Ивану Новгород, Псков и Тверь[9]. Речь идет о частях уже единого Московского государства, т. е. о территориальных единицах, которые в историографии как раз «княжествами» не именуются[10]. Налицо парадокс: источники начинают употреблять термин княжество тогда, когда, согласно историографии, «княжества» перестают существовать…
2
Исследование выполнено в рамках Комплексной программы Отделения историко-филологических наук РАН «Евразийское наследие и его современные смыслы», проект № 173. Издание стало возможным благодаря предложению О. Л. Абышко.
3
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 13-01-00059. Впервые опубликовано в сборнике: Средневековая Русь. Вып. 11. М., 2014. С. 7–12.
5
Историографическая традиция применения к славянским общностям раннего Средневековья этого термина столь устойчива, что порой сбивает с толку даже специалистов: см. работу, в которой всерьез рассуждается, будто автор «Повести временных лет» из всех терминов, обозначавших в древнерусском языке этнические общности, выбрал слово племя и «последовательно» (!) применял его к общностям восточных славян (Tolochko O. P. The Primary Chronicle's «Ethnography» Revisted: Slavs and Varangians in the Middle Dnieper Region and the Origin of the Rus' State // Franks, Northmen, and Slavs: Identities and State Formation in Early Medieval Europe. Brepols, 2008. P. 170–172, 179).
6
ДДГ. № 2. С. 12 (договор великого князя московского и владимирского Семена Ивановича с братьями Иваном и Андреем, датируемый 1348 г., см.: Кучкин В. А. Договор 1348 г. великого князя Симеона Ивановича с его братьями Иваном Звенигородским и Андреем Серпуховским // Средневековая Русь. Вып. 8. М., 2009. С. 131–140): «а нам в твои оудѣлъ не слати…»; «…наших оудѣлѣхъ не купити, ни твоимъ бояромъ, ни слугамъ… ни нашимъ бояромъ, ни слугам селъ въ твоемъ оудѣлѣ и у численых…» (в тексте братья Семена обращаются к великому князю).
8
В форме князьтво: Грамоти XIV ст. Київ, 1974, № 24. С. 50 (1375 г.); № 28. С. 59 (1378 г.); № 29. С. 61 (1378 г.). Ранее существовало слово княжение, но оно крайне редко применялось в значении «подвластная князю область»; основным его значением было «княжеская власть, правление» (см.: Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. 1. СПб., 1893. Стб. 1397–1398). В «Словаре древнерусского языка XI–XIV вв.» приводятся три примера употребления слова «княжение» в значении «область, управляемая князем», в домонгольский период (Словарь древнерусского языка (XI–XIV вв.). Т. 4. М., 1991. С. 360–361), но без оснований: во всех трех случаях («Посади оубо сего оканьного Святополка въ княжении Пиньскѣ» из «Сказания о Борисе и Глебе»; «Оумершю Рюрикови предасть княженье свое Олгови» из «Повести временных лет»; «Мнози же самодержици придоша держащей столъ княжения Киевьского» из Ипатьевской летописи) речь идет о княжеском столе.
9
«А в вотчину нам, брате, в твою, во всѣ твои великие княжства, и в Новгород Великии и во Псков, и во все Новгородцкие и во Псковские мѣста не вступатися ничѣмъ. Также и во Тверь и во всѣ Тверские мѣста не вступатися мнѣ ничѣм. И блюсти, и не обидити, ни подъискивати под тобою, ни под твоими детми и всеѣ твоеѣ отчины, великих княжствъ» (ДДГ. № 83. С. 329, 332).
10
При этом, поскольку сохранившийся текст договора представляет собой грамоту от литовского великого князя московскому, слово «княжество» здесь еще явно отображает литовско-русскую терминологию.