Книга «Корни» возглавляла список нехудожественных бестселлеров в течение шести месяцев после публикации и за полтора года собрала 1,5 миллиона экземпляров в твёрдом переплете. Книга получила Национальную книжную премию и специальную Пулитцеровскую премию в 1977 году. В январе того же года по роману был снят семисерийный двенадцатичасовой телевизионный мини-сериал. Около 130 миллионов американцев — или более половины населения страны, составляющего 220 миллионов человек, — по оценкам, посмотрели часть сериала. Около 100 миллионов человек смотрели финальный эпизод.
Никогда нелегко определить, почему то или иное произведение популярной культуры — книга, телепередача или фильм — завоевывает большую аудиторию. В случае с фильмом «Корни» утверждается, что его популярность отражала искренний поиск американцами, как белыми, так и чёрными, своих собственных «корней», как способа лучше закрепиться в условиях социальных и экономических потрясений того времени. В последующие несколько лет интерес к генеалогии и местной истории пережил бум.[40] Ошеломляющая популярность «Корней» также может свидетельствовать о том, что к середине 1970-х годов миллионы американцев были готовы и хотели пересмотреть негативные стереотипы об афроамериканцах, которые долгое время процветали в учебниках, кино и на телевидении, и положительно отнеслись к вдохновляющему рассказу Хейли. Как мотыльки на пламя, они потянулись к его соблазнительной истории. Так и получилось, что «Корни» поразили многих наблюдателей как веха афроамериканского прогресса. Вернон Джордан, один из ведущих чернокожих активистов, назвал Roots «самым впечатляющим событием в расовых отношениях в Америке».[41]
Второй вариант описания расовых отношений в 1970-е годы более удручающий. Хотя он и признает, что определенный прогресс имел место, его стандарт измерения рассматривает то, где должна находиться действительно эгалитарная нация, в настоящем и обозримом будущем. Его более пессимистичные выводы отражают разрыв, существующий между реальностью отношений между чёрными и белыми и теми завышенными ожиданиями, которые либералы и многие чернокожие люди возлагали на 1960-е годы. Начиная с 1960-х годов именно этот нарратив — во многом более убедительный — повторяют либералы и большинство афроамериканских лидеров.[42]
Сторонники этой версии сходятся во мнении, что такие законы, как Акт о гражданских правах 1964 года и Акт об избирательных правах 1965 года, уничтожили большинство пережитков сегрегации и дискриминации, закрепленных законом. Эти исторические законы далеко продвинулись в обеспечении священных американских ценностей: равных возможностей перед законом. Но они отмечают, что эти законы не очень способствовали достижению все ещё труднодостижимой, кардинальной цели афроамериканцев — социальному и экономическому равенству.
Статистика подтверждает этот тезис, указывая на то, что большинство разрывов, которые долгое время отделяли чернокожих от белых, в 1970-е годы сократились незначительно, если вообще сократились. Например, с 1970 по 1980 год медианный доход домохозяйств афроамериканцев не вырос (в долларах с поправкой на инфляцию), в то время как медианный доход домохозяйств белых немного увеличился. Медианный доход чернокожих домохозяйств в 1980 году составлял чуть менее 60 процентов от дохода белых, и эта цифра практически не изменилась с 1965 года.[43] Чистая стоимость чёрных семей — показатель не только доходов, но и домов и других активов (многие из которых достались по наследству) — была ничтожно мала по сравнению с белыми. Доля чернокожих в бедности в 1980 году, составлявшая около 33%, лишь немного снизилась по сравнению с 1970 годом, когда она составляла 34%, и оставалась — как и должно было продолжаться до середины 1990-х годов — примерно в три раза выше, чем у белых.[44] Социальные условия во многих чёрных районах переполненных, криминогенных центральных городов Америки были мрачными.
Как и в предыдущие десятилетия века, в 1970-е годы уровень младенческой смертности среди чернокожих обнадеживающе снизился: с 33 смертей на 1000 живорожденных в 1970 году до 22 в 1980-м. Но поскольку темпы снижения смертности среди белых падали чуть быстрее (с 18 на 1000 в 1970 году до 11 в 1980-м), относительная картина для чернокожих была несколько мрачнее, чем десятью годами ранее. Показатели для чернокожих стали причиной одного из самых удручающих фактов о жизни в Соединенных Штатах: Уровень американской младенческой смертности оставалась высокой по сравнению с другими странами развитого мира. Ожидаемая продолжительность жизни чернокожих при рождении, составлявшая в 1980 году 68,1 года, уступала ожидаемой продолжительности жизни белых, составлявшей 74,4 года, и этот разрыв лишь немного сократился по сравнению с 1970 годом, когда он составлял 64,1 года для чернокожих и 71,7 года для белых.[45]
40
Кристофер Капозолла, «„Это заставляет вас верить в страну“: Празднование двухсотлетия в эпоху ограничений», в Bailey and Farber, eds., America in the Seventies, 29–49.
41
Цитируется по Myron Marty, Daily Life in the United States, 1960–1990: Decades of Discord (Westport, Conn., 1997), 207. Оказалось, что Хейли больше полагался на своё воображение — и на роман «Африканец» (1967) белого автора Гарольда Курландера, — чем на серьёзные исторические исследования. Обвиненный Курландером в массовом плагиате, он впоследствии уладил дело во внесудебном порядке, выплатив ему 650 000 долларов. См. Стэнли Крауч, Jewish World Review, 18 января 2002 г.; Washington Post, 11 февраля 1992 г.
42
Например, см. Godfrey Hodgson, More Equal than Others: America from Nixon to the New Century (Princeton, 2004), 173.