Беспорядки в Бостоне, где в 1974 году по решению суда было введено автобусное сообщение для преодоления преднамеренной расовой сегрегации в государственных школах, ошеломили либералов, которые надеялись на мирное сосуществование в «колыбели свободы» Америки. За три дня до запланированного открытия школ толпа белых активистов из организации ROAR (Restore Our Alienated Schools) вышла на марш к Федеральному зданию в Бостоне. Когда сенатор Эдвард «Тед» Кеннеди, либеральный сторонник судебного решения, чьи дети посещали частные школы, появился на месте событий, толпа устремилась за ним, загнала внутрь и била в забаррикадированные стеклянные двери, пока они не разбились.
В первый день занятий в сентябре только 13 из 550 белых учеников из Южного Бостона, района с преобладанием ирландских американцев, экономически неблагополучного, с «синими воротничками», явились в Роксбери, преимущественно чёрный район, куда их определили. Из 1300 чернокожих жителей Роксбери, которых направили учиться в South Boston High, бывшую ранее белой школой, осмелились появиться только 100 или около того. Белые осыпали их камнями и бутылками, ранив девять чернокожих учеников и повредив восемнадцать автобусов. Отдельные случаи насилия продолжались: В декабре чернокожий ученик школы South Boston получил ножевое ранение, из-за чего школа была закрыта на месяц. Полиции пришлось охранять многие школы. В фойе газеты Boston Globe, которая поддерживала автобусное движение, раздались выстрелы, после чего руководители издания сочли необходимым разместить на крыше снайперов. Большое количество белых учеников бойкотировали эти школы в течение всего года.[50]
Хотя насилие в Бостоне, давно ставшем котлом расовой, классовой и этнической ярости, доминировало в заголовках газет, межрасовые столкновения охватили сотни других городов и поселков в конце 1970-х годов, в пик противостояния из-за предписанных судом автобусных перевозок. К 1979 году было подсчитано, что 1505 американских школьных округов, в которых обучалось более 12 миллионов учеников, работали по предписаниям, направленным на достижение расового баланса. Эти предписания затрагивали почти 30% всех детей в государственных школах.[51] Многие другие районы поспешили ввести в действие «добровольные» планы автобусных перевозок, чтобы избежать судебных разбирательств. Хотя нескольким городам удалось довольно успешно справиться с предписаниями об организации автобусного движения — Шарлотт, Сиэтл и Остин часто упоминались в этой связи, — большинству это не удалось. Ободренные решением Милликена, многие белые родители воспользовались первой же возможностью, чтобы переехать в белые пригороды. Хотя широкая миграция за пределы города задолго предшествовала появлению автобусного сообщения по решению суда, субурбанизация имеет долгую историю, расовые противоречия вокруг школ в 1970-х годах явно ускорили этот процесс. В Бостоне число белых учеников в государственных школах сократилось с 45 000 в 1974 году до примерно 16 000 к 1987 году.[52] «Бегство белых» наглядно продемонстрировало непреходящую силу расистских страхов и заблуждений.
Эти противоречия быстро омрачили политическую арену, вызвав всеобщее недовольство автобусами по решению суда как со стороны чернокожих, так и со стороны белых.
Значительное меньшинство чернокожих родителей, сомневаясь в предполагаемых достоинствах большего расового баланса в школах — кто может сказать, что чернокожие добиваются лучших результатов только потому, что ходят в одно школьное здание с белыми? — сопротивлялись отправлять своих детей на автобусах в отдалённые школы, тем более что часто казалось, что автобусные маршруты для чернокожих длиннее. Соседские школы, добавляли они, позволяли их детям участвовать в дневных мероприятиях, таких как спорт, а родителям — принимать участие в родительских комитетах и других школьных организациях. По их словам, из-за бегства белых автобусные маршруты и школьные задания постоянно менялись, что ослабляло привязку родителей и детей к конкретным школам. Школьные администраторы, разделявшие эти жалобы, ворчали, что этот бесконечный процесс перекраивания раздувает транспортные бюджеты.
Значительное большинство белых родителей, многие из которых принадлежали к рабочему классу и чьи дети больше всего пострадали от автобусных перевозок, громко поддержали эти аргументы. Они подчеркивали, что Закон о гражданских правах 1964 года не учитывает цвета кожи. Его ключевой пункт, касающийся школ, раздел IV, гласил, что десегрегация «не означает распределение учащихся по государственным школам с целью преодоления расового дисбаланса». Белые, придерживающиеся таких взглядов, требовали знать, как и почему чиновникам в неизбираемых, «элитных» учреждениях — в частности, все более навязчивым судам — было позволено «угнать» этот статут и вырваться за рамки государственной политики. По их словам, это была «либеральная социальная инженерия» худшего сорта. Она превратила невинных детей в «подопытных кроликов», подвергнув их тяготам долгих поездок на автобусе, обучения в отдалённых районах и пугающей межрасовой напряженности.
50
См. Schulman, The Seventies, 55–62, и Frum, How We Got Here, 256–63, где рассказывается о проблемах автобусного сообщения, в том числе в Бостоне. Захватывающее повествование о борьбе Бостона — J. Anthony Lukas, Common Ground: A Turbulent Decade in the Lives of Three American Families (New York, 1986). См. также Ronald Formisano, Boston Against Busing: Race, Class, and Ethnicity in the 1960s and 1970s (Chapel Hill, 1991).