Что же не поделили народ и знать? Не так уж и мало — жизнь и свободу большинства граждан Афин. "Главное было то, — пишет Аристотель, — что бедные находились в порабощении не только сами, но также и дети и жены. Назывались они пелатами и шестидольниками, потому что на таких арендных условиях обрабатывали поля богачей. Вся же вообще земля была в руках немногих".
Здесь следует дать некоторые пояснения.
Дело в том, что земля в описываемое время еще не могла быть предметом купли-продажи. Она была собственностью рода. Земельные участки могли лишь передаваться по наследству в семье. Они и передавались, дробясь среди нескольких наследников и мельчая при этом. Очень быстро наступил момент, кода величина земельных участков уже не могла прокормить семью. В то же время, продать участок и заняться чем-то другим было нельзя. То есть, заняться-то было можно, а вот продать участок, чтобы вложить деньги в новое дело — нельзя.
Поэтому большинство афинян пытались изо всех сил выжить, кормясь со своих, с каждым поколением мельчающих, участков. Поскольку выжить было невозможно, брали в долг, прежде всего — посевной материал для будущего урожая. Единственным залогом под ссуду был сам участок. И к концу описываемого периода фактически все земельные участки в Аттике покрылись ипотечными камнями, свидетельствующими, что данный участок заложен по ссуде.
А дальше все просто. Поскольку отчуждать участок в свою пользу кредитор не мог — земля есть собственность рода — должник оставался на земле, но трудился уже как арендатор, отдавая, то ли одну шестую часть урожая, то ли пять шестых[8] кредитору.
Дальше — еще проще. Поскольку остающимся в распоряжении арендатора урожаем прокормиться было просто невозможно, он брал новые ссуды, но уже под залог самого себя (самозаклад) и своей семьи. Подходил срок уплаты, и кредитор отводил должника вместе со все семьей на рабский рынок. В качестве товара, естественно. Как говорят сегодняшние правильные пацаны, нормальная схема получилась.
Вот об этом, обо всем, и пишет Аристотель в "Афинской политии": "При этом, если эти бедняки не отдавали арендной платы, можно было увести в кабалу и их самих и детей. Да и ссуды у всех обеспечивались личной кабалой вплоть до времени Солона. Он первый сделался простатом[9] народа. Конечно, из тогдашних условий государственной жизни самым тяжелым и горьким для народа было рабское положение. Впрочем, и всем остальным он был тоже недоволен, потому что ни в чем можно сказать, не имел своей доли."[10]
2. Аристократия, или лучшие люди в естественной среде обитания
Что же толкало родовую полисную аристократию на столь безудержное закабаление своих соплеменников? Что же они, прямо звери были все какие-то, что ли? Вообще-то, да, конечно же, звери. Ну, в смысле — животные. Увы, здесь сказала свое слово природа человеческой цивилизации как таковой. Ведь человеческое общество, переходя от неолитической общины к эпохе бронзы, умудрилось возродить утерянную было в новокаменном веке ключевую характеристику обезьяньего стада. Наше общество, точно так же, как и обезьянье — это цивилизация статуса.
Во главе — "альфа-самец", который имеет все и в первую очередь. Рядом с ним — "бета-самец" который имеет также все, но во вторую очередь, и который за эту привилегию спиной к спине с вожаком отстаивает их права на все от любых сторонних притязаний. Ну, и "омега-самцы", которые, если что-то и имеют, то по остаточному принципу. То, что останется от альфы и беты.
Так устроено общество шимпанзе, но так же устроено и цивилизованное человеческое стадо. Еще Гомер, описывая статус героев (то есть, альфа-самцов), говорил об особой доблести, которой они обладают, получая ее от прародителей-богов. Проявляется эта доблесть в двух вещах. Во-первых, на поле брани, где герой безудержно царит, даже не замечая "простых воинов" и сталкиваясь всерьез лишь с такими же, как и он сам, героями. Ну, и во-вторых, неизменным спутником доблести уже у Гомера было богатство.
Доблесть и богатство — вот признаки альфа-статуса античного грека (да и не только его). Однако, прошли века, и великих героев на поле брани заменил строй, который очень скоро превратится в знаменитую греческую фалангу. Никакому Ахиллесу не справиться с хорошо обученным строем копейщиков. Время индивидуальной доблести уходит в прошлое. Ее заменяет коллективная слаженность строя.
9
[9] Простат, то есть защитник, представитель интересов, народа. "Простатами народа" на протяжении большей части V в. до н. э. были выходцы из знатных родов, вроде Фемистокла или Перикла.