Они не уходят потому, что на них надвигается медведь. А они хотят жить.
Почему жертвы не уходят – не тот вопрос, который нам стоит задавать. Я думаю, правильный вопрос звучит следующим образом: как защитить этих людей? Никаких оговорок. Никаких размышлений о том, почему она не ушла, о том, что она делает или не делает. Один простой вопрос: как нам ее защитить?
Через пару минут после того, как Роки приехал в дом брата, Мишель уже говорила с ним по телефону – согласовывала совместные планы, что-то обещала и вела переговоры – хотя сама не сформулировала бы это таким образом – о сохранении собственной жизни. «Ей нужно было больше времени, чтобы понять, как действовать дальше, – говорит Мелани, – и теперь мне ясно, что после того, как Роки выпустили, сестра так резко изменилась, потому что была напугана».
По словам бывшего районного прокурора Стейси Фармер (в настоящее время Тенни), Мишель в истерике ворвалась к ней офис. Девушка отказалась от всех показаний. Он никогда не угрожал мне, – кричала Мишель. – Не было никакой змеи. Она сама виновата. А Роки – прекрасный муж, прекрасный отец. Мишель и Роки вдвоем сражались против всего мира. Эта система разрушает ее семью. Стейси Тенни знала, что Мишель лжет. Конечно, она лгала. Но что прокурору делать с враждебным свидетелем? Нет доказательств; нет свидетеля.
Много лет спустя я подумала о Мишель в момент, когда услышала слова защитника прав жертв домашнего насилия: «Теперь мы знаем, что именно те жертвы, которые не приходят в суд, те из них, кто не продлевает запреты на приближения, находятся в наибольшей опасности»[40].
Стейси Тенни сказала, что их всех больше всего впечатлила история о змее. Такая конкретная деталь, такой очевидный факт… но во время обыска в доме Мишель, если таковой действительно имел место, полицейские змею не обнаружили. При наличии змеи у них было бы вещественное доказательство. Но змею так и не нашли (неясно, искали ли они. Смотрели ли в гараже? В Монтане полицейские отчеты – закрытая информация). Слово Мишель против слова Роки, и теперь она берет свое обратно, переходит на его сторону. Что могли сделать в полиции? В судебных документах в официальном отчете по иску Салли всего два предложения, которые описывают произошедший в ее доме акт насилия: «В ходе проникновения в дом тещи ответчик выломал стекло задней двери, чтобы забрать свою девятилетнюю дочь. Ответчик был расстроен тем фактом, что жена оставила дочь у тещи в период, когда пара переживала бытовой конфликт». Ни слова о грубых физических действиях в отношении Салли или Мелани, ни слова о крови на стене, ничего о том, как на произошедшее отреагировали дети, ни намека на весь ужас ситуации и невероятную разрушительную силу Роки в тот момент.
«Система уголовного правосудия, – говорит Тенни, – не заточена под несговорчивого свидетеля». И Тенни, как и все остальные, не знала практически ничего о реальной ситуации Роки и Мишель. Все эти годы по всей стране работники прокуратуры говорили мне то же самое.
Но мне говорили и еще кое-что: каждый день в этой стране слушания по убийствам проходят без сотрудничества жертвы.
Роки выпустили под залог, и он сразу же нарушил запрет на приближение, приняв звонок от Мишель. Позже она сказала, что у него было право поговорить с собственными детьми. Супруги встретились следующим вечером в Норт-парке, где Алисса и Мишель когда-то курили и зависали после школы. Наверное, Мишель казалось, что это было в прошлой жизни. Никто не знает, что именно сказал ей Роки, но он убедил жену позволить ему вернуться домой. Возможно, он напомнил ей, что это он платил по счетам, что именно благодаря ему на столе еда, а дети одеты. Роки действительно обеспечивал Мишель; а еще он не позволял ей обеспечивать себя самой. И где бы она спряталась в маленьком Биллингсе, в котором все друг друга знают? Может быть, ей стоило забрать детей из школы и изолироваться на вершине ледника?
А ведь теперь она впустила бюрократию в их дом, в их частную жизнь. «Мишель донесла на него, и это нарушило границы между ними, – говорит Алисса, – она выставила его истинную сущность, то, кем он был на самом деле, на всеобщее обозрение. Никогда прежде она этого не делала. Так она обрела толику контроля над ним. И чтобы выжить, ей нужно было вернуть захваченное».
Ранее в том же году Мишель получила небольшое наследство от дедушки из Северной Дакоты. На эти деньги она купила дом на колесах для загородных поездок, а остаток втайне отдала отцу как первый взнос за дом, который они с Роки снимали с тех самых пор, как переехали из крошечного трейлера. Это было частью долгосрочной стратегии Мишель. У нее нет ни кредитной истории, ни рабочего стажа, поэтому отец станет ее банком, он сохранит деньги, а в договоре будет фигурировать только ее имя, так что в какой-то момент ей удастся легально выселить Роки. Конечно, сам Роки об этом ничего не знал.