Тоби. Каким образом наша грёбаная ситуация напомнила тебе об какой-то сраной яме? Растолкуй нам, пожалуйста, твою мать, свои дебильные аналогии.
Мервин. О, я растолкую тебе всё, что ты захочешь, мистер Сквернослов…
Тоби. Слушаю…
Мервин. Ну так вот, сегодня вы пообещали одному чуваку нечто, чего сами не имеете, и попытались взять с него за это денег, как будто бы он полный придурок и ничего не соображает. Два года назад ты пообещал другому парню то, чего у тебя также не было, а, может быть, и было (тут я не уверен), но так или иначе, был у тебя амфетамин или нет, но ты всё равно это сделал, все равно убежал и оставил меня стоять в снегу, чтоб у меня жопа отмерзла — точно так же, словно бы я тоже полный придурок и ни черта не соображаю. Разве я тут не прав? Как тебе такая аналогия? Ну так и что, понял ты про яму? Ты слышишь, как уже тебе ямка-то роется, а? Вон, слышишь, уже идёт к тебе, любимому, твой могильщик!
Тоби. Мервин, я не торговец амфетамином. И никогда им не был. Я травой торгую, травой.
Мэрилин. Это правда, Мервин. Мы действительно травой торгуем, а не амфетамином.
Тоби. Я и знать не знаю, как его и готовить. И в руки не брал никогда.
Мервин. Да, да, я в курсе. Именно поэтому я и простоял целый час на морозе.
Тоби. Это не я был, Мервин. Это был не я. Ты что, из тех дебилов, кто думает, что все черные на одно лицо, что ли?
Мервин. Ну в общем-то, да. Но все равно я уверен: тот чувак был именно ты.
Тоби. Да неужели!
Мервин. Точно. На тебе тогда прическа другая была, но у тебя в ухе сережка была в виде черепа и перекрещенных костей и майка с надписью «Yoda»[6].
Тоби робко смотрит на Мэрилин.
Мэрилин. Какая же ты тварь, Тоби!
Тоби. Сотни черных парней носят майку с надписью «Yoda»! Это вообще ничего не значит! Только то, что черные парни обожают Йоду! Если бы мы были в суде, это бы вообще не признали доказательством!
Мервин. Да мы и не в суде, слышишь! Мы в комнате, заваленной дохлыми руками, и сейчас вас придут убивать.
Тоби всеми силами пытается не заплакать снова, но у него ничего не выходит. Он роется по карманам в поисках денег, находит только несколько мелких банкнот и мелочь…
Тоби. Нет у меня сейчас шестидесяти, Мервин, но… ну…
Мервин. А сколько есть?
Тоби (считает). Где-то…. Двадцать девять долларов и семьдесят пять центов. (Пауза.) И немного травы.
Мервин забирает деньги, траву оставляет Тоби.
Мервин. Так, я беру деньги, иду и звоню. Но давай договоримся сразу, приятель, что я это делаю не для тебя, а для неё. Потому что она — самое невинное существо в вашей кошмарной западне.
Мэрилин. Спасибо, Мервин.
Тоби. Спасибо, Мервин. Правда, формально она точно так же вовлечена в это дельце с рукой, как и я, но все равно: спасибо, Мервин.
Мервин. А уж если мы заговорили о формальностях, то формально ты мне еще должен тридцать один доллар и двадцать пять центов. Так что ты мне скажешь про это «формально»?
Тоби. Формально я все-таки должен тебе тридцать долларов и двадцать пять центов, окей?
Мервин смотрит на него пристально.
Тоби. Ты прав, ты прав! Это я что-то напутал.
Мервин идет по направлению к двери.
Мервин. Хорошо, я иду вызывать полицию. А пока буду звонить, попутно попытаюсь разузнать, где мамаша его живет, скажу, чтобы доктора ей вызвали что ли. Надо привести в сознание чертовку, это на самом деле ты должен был сделать, а не думать только о себе каждую чёртову минуту. Согласен?
Мэрилин. Сходи уже, дозвонись, а?
Мервин пристально смотрит на Мэрилин.
Мэрилин. Ну, понимаешь, он с минуты на минуту будет здесь! Серьезно тебе говорю.
Тоби. Ты понял? Она (о Мэрилин) такая же, как и я.
Мервин. Слушайте, а если вдруг он вернется? Я, знаете ли, должен быть уверен в том, что комната выглядит точно так же, как в тот момент, когда я вошел.
Тоби. Она точно так же и выглядит!
Мервин. Нет, для того, чтобы она выглядела так же, мне надо бы, ну…