– Безумие! – присоединился к ним звонкий голос графини.
Усевшись за ударные, Эсти ободряюще улыбнулся Вартину, палочка в его руке начала отбивать легкие, едва слышные удары по медной тарелке. Джессика с Дином коснулись струн и… началось. Скрипачу показалось, что его приложили дубиной по голове. Раздавшийся дикий рев был чем угодно, но только не музыкой! Все вокруг тряслось, пальцев гитаристов не было видно, они корчились в судорогах, но играли. С каждым мгновением Вартин все глубже погружался в водоворот – да, возникло ощущение, что его затягивает в омут и куда-то тащит. Куда? А еще через несколько мгновений скрипач понял, что это все же музыка. Жуткая, непереносимая, нечеловеческая, но музыка. Она выдирала душу, скручивала ее в жгут, разрывала в клочья. Вартин с восторгом смотрел на Дина и ежился – такие партии не каждый виртуозный скрипач сыграет, а этот их на гитаре выдает. Вот это музыкант! Да и графиня изумила – тоже играла мастерски. Также стало ясно, почему четырехструнную гитару назвали басом. А потом Безумные Барды запели… Тут уж Вартин просто опустился на колени и замер, душой вслушиваясь в голоса поющих, редкой красоты и силы баритон с тенором.
«Вьется змеею дорога в ночь…» – ошеломленно повторил Вартин. Какая необычная песня… О чем она? Куда она зовет? Вверх или вниз? В небо или под землю? Нет, привычные понятия здесь неприменимы – людям не дано услышать ничего подобного, не для них это. Барды пели на два голоса, вытворяя такое, что у скрипача сердце заходилось, он хватал ртом воздух, ощущая, как что-то в нем самом необратимо меняется, он слышал посвисты ветра, зовущие к свободе, вере и любви. Зовущие вырваться из затхлости обыденной жизни и навсегда забыть о ней. Вартин снова вслушался.
Нескоро скрипач пришел в себя. Он стоял на коленях и, не стыдясь, плакал. Душа горела, ее жег какой-то непонятный огонь, хотелось взять скрипку и играть, как-то выразить свои чувства в музыке. И Вартин сделал это. Так он не играл еще никогда, да даже не подозревал, что способен на это. Смычок метался по струнам, скрипка рыдала и кричала, а музыкант ничего не видел и не слышал, полностью отдавшись музыке. Барды завороженно слушали и улыбались, понимая, что видят «своего». Еще пока не родившегося, не осознавшего себя, но уже одного из них.
– Вы не перестарались? – озабоченно спросила Джессика, когда Вартин опустил смычок.
– Нет, – качнул головой Эсти. – Он – настоящий музыкант, справится.
– Но душу бедняге вы вскрыли основательно… Ты уж за ним пригляди, он сейчас во что угодно вляпаться может.
– Да уж как-нибудь, – усмехнулся Бард. – Не первый и не последний ученик, знаю, как с ними обращаться. Его сейчас надо напоить до поросячьего визга и спать уложить.
Джессика отдала мысленный приказ искину, и из пола вырос столик с четырьмя стаканами и большой бутылкой коньяка. Вартин покорно позволил себя усадить и так же покорно выпил полный стакан, протянутый ему Дином. Глаза скрипача, никогда не пившего ничего крепче вина, тут же стали круглыми и очень большими, из них брызнули слезы. Он долго откашливался, а потом посмотрел на бутылку с откровенным ужасом.
– Очень хороший выдержанный коньяк, – проинформировал Дин, с удовольствием цедя ароматный напиток.
– Я так не думаю, – буркнул Вартин, продолжая опасливо коситься на бутылку.
– Опомнились? – Эсти тоже сел.
– Немного…
– Поняли теперь?
– Не знаю, что я понял… – поежился скрипач. – Но… Нет, не знаю.
– Так что по поводу ученичества? – спросил Эсти. – Принуждать вас никто ни к чему не собирается, это страшная судьба – быть Безумным Бардом.
– Ради такой музыки ничего не жаль… Согласен.
– Что ж, тогда не будем терять времени, пойдем в мой замок, – встал Бард. – Мне скоро в Сеть на два года, надо еще найти, кто вами займется на время моего отсутствия.
Он взял за руку тоже поднявшегося на ноги Вартина и увел в световое полотнище портала. Проводив его взглядом, Дин понимающе усмехнулся. Потом вдруг нахмурился, повернулся к Джессике и спросил:
– А где моя пигалица-то? Странно, что она к нам не присоединилась. Дрыхнет, что ли?
– Мне-то откуда знать? – удивилась графиня.
– Как откуда? – растерялся Дин. – Она же к тебе собиралась.
– Не было ее здесь!
– Как – не было?! А где же она тогда? Дома тоже нет…
– Увы, не появлялась, – развела руками Джессика.
– Господи… – Дин медленно встал. – Она же еще неадекватна! Неужто куда-то полезла? Искин!
– Чего тебе? – отозвался недовольный голос с потолка.
– Сыщи-ка мне Элифанию, дочь Аринасия.
– Местонахождение ученицы не фиксируется, – ответил искин через некоторое время. – Объявляю тревогу по зоне контроля, считаю необходимым развернуть полномасштабную сеть сканирования. Активизация аномалий могла вызвать сбои в системе перемещения.
Дин с Джессикой уставились друг на друга, медленно бледнея. Оба понимали, что неугомонную Эльку могло занести куда угодно – она ведь сейчас не в себе, не соображает, что делает…
– Разворачивай сканирующие сети через ГИН, – приказал Дин. – Уведоми Древнейшего.
– Сделаю, – буркнул искин и умолк.
Графиня думала о другом. Надо бы рассказать об исчезновении девушки еще кое-кому. Риден в свое время оставил ей артефакт, позволяющий связаться с ним в случае беды с Элькой. Почему-то судьба этой девушки очень интересовала безразличного ко всему на свете Палача.
Стоящий у огромного окна полноватый человек в непримечательном комбинезоне космита обернулся, встречая гостя. Кабинет отличался сугубой функциональностью, в нем не было ничего лишнего – стол, кресла, стеллажи с инфокристаллами, системы связи и несколько голотерминалов[10] вычислительного центра дворца. Хозяин кабинета казался самым обычным чиновником средней руки, десятки тысяч похожих на него мужчин не первой молодости ежедневно приходили на службу в бесчисленные московские конторы. Если не знать, кто он, то и не догадаешься.
– Ваше величество! – низко поклонился гость.
– Не надо церемоний, князь, – недовольно сказал император. – Здравствуйте. Какие новости?
– Нехорошие… Выяснить, где появятся основные силы Юои, не удалось. Их разведчики тысячами выскакивают из гипера, сканируют пространство вокруг и тут же уходят обратно. По всей территории Империи, и не только!
– Мать их трижды раком через коромысло! – зло матюкнулся Михаил XXVII. – А прикрыть всю территорию разом никак нельзя?
– Увы… – развел руками Антон Иванович. – Держим флоты на границах галактик, чтобы по первому сигналу тревоги идти на форсаже к месту прорыва. А если ди-эмпаты Юои успеют включить наши миры в свои сиуры, то отбить их обратно будет непросто.
– Знаю! Сам осознающий, если помните, – буркнул император. – Но придется отбивать, я наших людей этим моралистам долбаным не отдам! Кстати, вы, кажется, после активизации аномалий говорили с кем-то из контролирующих?
– Да, с небезызвестным вам господином Стрейджером.
– Он что-нибудь сказал по поводу вторжения?