Сей преподобный и богоносный отецъ нашъ Антоний родися во граде в велицемъ Риме, иже от западныя части, от Италийския земли от латынска языка, от християну родителю; и навыче вере християньстей, еяже держаста родители его в тайне, крыющеся в домехъ своихъ, понеже Римъ отпаде веры християньския,[15] и приложишася в латыни, конечне отпаде от папы Формоса[16] даже и доднесь; и ина многа о отпадении римскомъ поведа ми и о богомерзской ереси ихъ, но убо о семъ да премолчимъ.
Отецъ же его и мати преподобнаго Антония в добре исповедании отидоша къ Богу. Преподобный же навыче грамоте и изучи вся Писания греческаго языка. И прилежно начатъ чести книги Ветхаго и Новаго Завета и предание святыхъ отецъ седми соборовъ, еже изложиша и изъясниша веру християньскую; и вожделе восприяти иноческий образъ. И помолися Богу и раздая имение родителей своихъ нищимъ, а прочее от имения своего вложи в сосудъ в дельву, рекше в бочку, и заковавъ и всякою крепостию утвердивъ, скры и предастъ морю. Самъ же пойде от града в далние пустыни, взыскати мниховъ и труждающихся Бога ради, крыяся от еретик в пещерахъ и в разселинах земныхъ. И Божиим промысломъ вскоре изъобрете мнихи в пустыни живущии, в нихъже бе единъ имеяше презвитерский чинъ. Преподобный же Антоний много моляшеся имъ со слезами, да бы его присочетали к своему Богомъ избранному стаду. Они же много его вопрошаху с прещениемъ о християнстве, и о ереси римстей, боящеся искушения от еретикъ; онъ же християнина себе исповедавъ. Они же ему рекоша: «Чадо Антоние, понеже юнъ еси, и не можеши терпети постническаго жития и трудовъ чернеческихъ» (понеже ему бывшу в то время осминадесяте летъ), и ина много ему прещаху. Онъ же неослабно кланяяся имъ и моляся о восприятии мнишескаго образа; и едва получи желание свое, постригоша его во иноческий образъ. И пребысть же преподобный с ними в пустыни той двадесять лет, тружаяся и постяся и моляся Богу день и нощь. Бысть же, рече, вдалее насъ, яко 30 поприщь в пустыни возгражена от ту живущихъ мниховъ церквица мала, во имя боголепнаго Преображения Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа. Обычай же беяше всемъ мнихомъ ис пустыни сходящеся к Велицей суботе, презвитери же и диякони литургисавъ Божественную службу, и вси причастився Божественных тайн, весь же день той и нощь поюще и молящеся; во утрии же на самый день светлаго Христова тридневнаго его Воскресения, на Святую Пасху, певъ заутренюю и святую божественную Литургию, такоже причастився Святыхъ и Пречистыхъ Божественных и Животворящих Христовыхъ Тайнъ, и отхождаху койждо во свою пустыню.
Ненавидяй же добра дияволъ, воздвиже гонение конечное на християны. Послаша князи града того и папа по пустыням, и начаша имати мнихи, и предаяху на мучение. Преподобнымъ же онемъ отцемъ богоизбраннаго Христова стада от страха того разшедшимся по пустыни и не возведаше другъ друга. И начат же преподобный Антоний жити при мори не в проходныхъ местехъ, толико на камени нощи и дни беспрестани стоя и моляся Богу, никакоже покрова ни хижи не имея, точию мало пищи вкушая от недели до недели, еже принесе ис пустыни своея. И пребысть ту на томъ камени годищное время и месяца два. И толико трудися к Богу моляся в посте и во бдении и молитвахъ, елико аггеломъ подобенъ бысть.
Но понеже убо тайну царьскую подобаетъ хранити, — похвално и безбедно есть и велми полезно хранящим ю, да никимже неведомо будетъ, да не инако будетъ царьское повеление, — дела же Божия и чюдеса преславная, творима святыми его, подобаетъ везде и повсюду всяко с высокимъ проповеданиемъ и извещанием сия проповедати и ничтоже о нихъ скрыти или забвению предати — во общую ползу и спасение всемъ христоименитымъ людемъ. Бысть же в лето шестьтысящное шестьсот четвертое на десять месяца сентября въ 5 день, на память святаго пророка Захарии, отца Предтечева. Восташа ветри велицы зело и море восколебася, яко николиже тако быша, и волнамъ морскимъ до камени восходящимъ, на немъже преподобный Антоний пребываше стоя и беспрестанныя молитвы Богови возсылая. И абие внезапу едина волна напрягшися и подъятъ камень, на немже преподобный стояше, и несе его на камени, яко бы на карабли легце, никакоже ничимъ не повреди, ни устраши. Преподобный же стоя и беспрестани моляся Богу, возлюби убо Бога всею душею своею, сладость бо и просвещение и радость присно есть любящимъ его. И якоже возлюби и присно, тако же и в немъ живетъ Богъ, ревнитель есть пречистый святый и живетъ въ души боящагося Его, и творитъ волю возлюбившаго Его. Преподобный же имея образъ его въ сердцы своем присно, икону Божию преславну, не шаромъ на довце образовану или на иномъ чесомъ, но ту, глаголю, икону Божию бываемую добрыми делесы, постомъ, воздержаниемъ, исправлении добрыми, бдениемъ и молитвами, вписуя себе сокровенно въ сердцы выну шаромъ иконнымъ образъ небеснаго Владыки и зряще умныма сердечныма очима изъ облака Пречистую Богородицу, держащи пречистыма своима рукама превечнаго младенца Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, — и «не свемъ, — рече, — когда день, когда ли нощь», но светом неприкосновеннымъ объятъ бысть.
15
16