— Этим займется полиция. Уверен, что, когда я передам вас им завтра утром, они быстро разберутся, виновны вы или нет.
Он удивленно поднял брови, услышав ее резкий вздох.
— Почему вы так взволновались при упоминании о полиции?
— Вовсе нет, — солгала Джесс.
Драго прошел к двери.
— Ну что же, у вас есть несколько часов, чтобы придумать объяснение, куда подевались деньги Анджело. Виоnаnоttе[1], Джесс. На вашем месте я бы немного поспал. Утром вы должны быть в форме.
Если это был кошмарный сон, то самое время было проснуться, пока она не решилась на свой смелый план побега, — так думала Джесс спустя двадцать минут. Но, стоя на балконе, ощущая на лице ночной ветерок и слыша слабый плеск воды в канале, она не могла не верить в реальность происходящего. К счастью, ее комната располагалась на втором этаже.
Однако перспектива быть допрошенной полицией, предстоящие попытки убедить их, что она ничего не знает о деньгах Анджело, наполнили ее ужасом. Драго ясно дал понять, что считает, будто она обманным путем завладела наследством Анджело, и полиция, скорее всего, разделит эти подозрения. Единственным человеком, который мог защитить ее доброе имя, был Анджело.
Усилием воли она собрала нервы в кулак и, убедившись, что простыни крепко привязаны к балкону, перелезла через перила и принялась понемногу спускаться вниз по самодельной веревке. К счастью, она выдержала ее вес.
— Вы так скоро покидаете нас, мисс Харпер? — спокойно произнес знакомый голос.
Вскрикнув от неожиданности, Джесс отпустила веревку и упала. Она закрыла глаза, ожидая удара о каменную дорожку, но вместо этого две руки крепко схватили ее, и падение смягчила широкая грудь Драго.
— Мадонна! Вы сумасшедшая! — констатировал он, отпуская ее.
Джесс была так напугана, что не могла говорить.
— Вы могли погибнуть. — Он посмотрел вверх на балкон и содрогнулся. — Я могу только предположить, что вы знаете куда больше о пропавших деньгах, чем утверждаете, раз собирались рискнуть жизнью, чтобы сбежать.
— Я отказываюсь быть в заточении! Я приехала в Италию, чтобы помочь Анджело. Вместо того, чтобы обвинять меня, вам лучше подумать, почему ваш кузен был так несчастен и обеспокоен, пока жил в Лондоне. Я могу сказать, что его что-то тревожило, но он не доверял мне, и вам тоже, судя по всему.
— Вы ничего не знаете о моих отношениях с Анджело, — прорычал он.
Критика Джесс привела его в ярость, но еще больший гнев вызвало то, что в ее словах была правда. Драго был сильно занят управлением «Касса ди Кассари» и считал, что у Анджело все в порядке с учебой в Лондоне.
— Куда это вы собираетесь? — спросил он, когда Джесс резко пошла от него, накинув рюкзак на спину.
— Домой. Я решила пренебречь вашим гостеприимством, — добавила она с иронией. — Просто скажите, как добраться до ближайшего аэропорта, и я уеду домой.
— Черта с два. Вы сказали, что останетесь до тех пор, пока Анджело не придет в себя.
— Это было до того, как я поняла, какой вы высокомерный хам.
Джесс повысила голос, привлекая внимание людей, которые прогуливались около моста через канал. Драго обнял ее и, наклонив голову, заглушил ее испуганный крик своими губами.
Джесс оцепенела, а он вздрогнул, почувствовав удар кулака по ребрам. Ощущение ее сопротивляющегося тела разожгло его кровь.
Джесс была в ярости, что он воспользовался своей физической силой, чтобы остановить ее. Он держал ее так крепко, что она не могла пошевелиться и снова ударить его кулаком. Ее груди были прижаты к его груди, сквозь шелковую рубашку она ощущала тепло его тела, и, пытаясь вырваться, ее соски стали твердыми от легкого трения.
Господи, что с ней творится? Когда это попытка бегства сменилась желанием?
Драго обхватил ее ягодицы и прижал к себе так крепко, что она почувствовала, как он напрягся под джинсами, и ее кровь учащенно забилась. Издав слабый стон, Джесс обвила рукой его плечи и поцеловала со всей страстью.
— Видишь, дорогой, я говорила, что это просто любовная ссора.
Драго провел рукой по волосам.
— Это не должно было произойти, — сказал он хрипло.
Джесс тщетно пыталась придумать что-нибудь язвительное в ответ, но никогда не была остра на язык. Драго смотрел на нее так, будто не верил, что мог поцеловать ее, а презрительный изгиб его губ был последней каплей унижения. Ей сейчас же нужно было уйти, пока все не стало еще хуже. Она злилась на себя за то, что ответила на поцелуй с такой откровенной страстью.