Впрочем, пазл все еще не складывался. Мы продолжали рыться в документах Минсвязи 1990-х, надеясь найти зацепки в виде имен или названий организаций. Вскоре мы наткнулись на имя Сергея Мишенкова, возглавлявшего в то время научно-технический отдел Минсвязи, – в некоторых документах он упоминался как куратор исследований СОРМ, проводившихся «по запросу и при финансовой поддержке» российских спецслужб. Ему по должности полагалось многое знать о СОРМ.
Андрей застал его на рабочем месте – в кабинете на четвертом этаже здания Центрального телеграфа. Приветливый, круглый и жизнерадостный, с растрепанными волосами, Мишенков оказался радиоэнтузиастом с юности и в качестве адреса электронной почты использовал свой радиопозывной. Его кабинет был завален сделанными еще в советские времена радиостанциями. Настоящий инженер, Мишенков посвятил карьеру развитию московской радиосети. В 1990-е Булгак позвал его в Министерство, наводить порядок в деятельности подведомственных Минсвязи научно-исследовательских институтов. За годы советской власти они привыкли к гарантированному госфинансированию, но Мишенков требовал быстрого результата. Им нужны были деньги, поиск которых был главной задачей Мишенкова. Так он оказался в истории с СОРМ: ФСБ была готова оплачивать научно-исследовательские работы по прослушке.
Как Мишенков объяснил Андрею, Центральный НИИС в Москве традиционно работал над междугородными телефонными станциями, поэтому им и поручили разрабатывать СОРМ для этих станций. Отделение в Санкт-Петербурге исторически разрабатывало местные телефонные станции, поэтому и занялось СОРМом для них. Когда появились сотовая связь, подключился третий институт – НИИ радио{65}. Их исследования должны были гарантировать ФСБ возможность следить за каждым соединением.
После враждебности, с которой встретил его Гусев, Андрей не слишком рассчитывал на то, что сможет многое узнать у Мишенкова. Но один факт он все же держал в голове: источник сказал, что настоящая история СОРМ могла привести его в место, о котором Мишенков пока не обмолвился ни словом, – в сверхсекретный НИИ КГБ в Кучино{66}.
«Кучино?» – спросил Андрей как будто между делом, когда речь зашла о происхождении «черных ящиков». К его немалому удивлению Мишенков утвердительно кивнул. Все другие институты, конечно, работали над технологией, но истинным местом рождения СОРМ были стены Кучинского НИИ в Подмосковье.
Этот институт был старейшим научно-исследовательским учреждением советских спецслужб, первые лаборатории открылись там в 1929 году. Среди сотрудников КГБ Кучино считалось легендой: здесь были придуманы уникальные технологи, например, прослушивания разговора в помещении при помощи считывания вибрации оконного стекла инфракрасным лучом. В сталинское время здесь использовался труд заключенных, в том числе Льва Копелева, который пробыл в Кучино с января по декабрь 1954 года. До сих пор Кучино (сегодня – Центральный научно-исследовательский институт специальной техники) тщательно охраняется, и даже инженеры здесь имеют звания ФСБ{67}.
Было очевидно, что дальше о СОРМ надо спрашивать в ФСБ, но найти там человека, готового говорить на такую тему, казалось практически невозможным. Многие годы ФСБ непроницаема для журналистов. Пресс-служба на Лубянке месяцами игнорирует запросы, поступающие от СМИ, их больше не беспокоит общественное мнение.
Анализируя документы, мы нашли в некоторых из них имя Андрея Быкова, заместителя директора ФСБ 1992–1996 годов в звании генерал-полковника. До этого он возглавлял ОТУ – оперативно-техническое управление КГБ. Именно Быкову 5 декабря 1991 года председатель КГБ Вадим Бакатин приказал передать американцам схемы прослушки нового здания посольства США в Москве{68}. В 1990-е подпись Быкова стояла на многих документах, связанных с СОРМ.
Покинув ФСБ, Быков в конце концов обнаружился в совете директоров крупной телекоммуникационной компании, выросшей из оператора правительственной связи СССР.
Андрей сначала попытался позвонить – неудачно, а потом отправил e-mail с номером своего сотового.
Через несколько часов раздался звонок. Андрей ответил, выслушал собеседника, потом повесил трубку. Он выглядел крайне удивленным.
– Что случилось? – спросила Ирина.
– Знаешь, кто звонил? Быков! – ответил Андрей. – Первый раз в жизни мне перезванивает генерал-полковник ФСБ!
– И что он сказал?
– Предложил встретиться. Сказал, что тема СОРМ – это не телефонный разговор.
66
Мы нашли в интернете несколько статей о СОРМ, написанных Виталием Веховым и опубликованных в журналах, близких к секретным службам, – «Защита информации. Инсайд» и «Оперативно-розыскное право». Вехов – криминалист из Волгограда, долго и успешно работал в российских правоохранительных органах, закончив карьеру в Следственном комитете в Москве. В каждой работе он повторяет, что «формальная необходимость в СОРМ возникла в середине 1980-х, когда один из исследовательских институтов КГБ разработал тактические и технические принципы ее работы». Когда мы связались с Веховым по электронной почте, он подтвердил, что разработка СОРМ началась в 1980-е. Когда мы спросили, какой именно НИИ он имел в виду, он ответил коротко: «НИИ КГБ в Кучино».
67
В августе 1955 года председатель КГБ Иван Серов превратил лабораторию в Кучино в Центральный научно-исследовательский институт специальной техники (ЦНИИСТ).
68
Агенты КГБ под видом рабочих снабдили посольство США в Москве прослушивающими устройствами еще во время его строительства в 1970-е. Когда в начале 1980-х это стало явным, спрятанных «жучков» обнаружили даже в бетонных колоннах, после чего здание стали называть «Восьмиэтажный микрофон». Оно пустовало вплоть до 1991 года, пока глава КГБ Вадим Бакатин не отдал распоряжение ознакомить посла США Роберта Страусса со схемой размещения всех подслушивающих устройств. В июле 2000-го после капитального ремонта (включая полную замену крыши), здание снова открылось.