− Дара, ты же знаешь: мы здесь именно для того, чтобы помочь Рэйну.
− Ну да, − фыркнула она и заправила длинную челку за ухо, открыв ряд серебряных колец в брови. – Мы только и делаем, что чего-то ждем. Почему ты до сих пор не поговорил с Даркусом? Как Рэйну помогут шлюхи, бухло и покер?
− Есть проблемы, не все так просто, − выдавил Макс. – В некоторых вопросах я пока связан по рукам и ногам.
Дара собиралась что-то сказать, но тут просигналил хэндком. Макс щелкнул механическим пальцем по браслету и расплылся в довольной ухмылке. На проекции инквизитор Веласкис стоял возле капитанского мостика, а это означало одно: «Зевс» возвращается.
− Святоша! – обрадовался Макс.
Инквизитор кивнул и мягко улыбнулся.
− Benedictus qui venitin nomine Domini[3].
− Ни хрена не понял, но рад тебя видеть.
− Я тоже рад тебе, грешник. Дарина, − он почтенно поклонился, на что Дара смутилась.
Веласкис изменил угол обзора так, что теперь на проекции было видно пилотское кресло, в котором, как на троне, сидел Арчи. Пилот сосредоточенно следил за показателями на дисплее, скорее всего, вел корвет на тяге. На оклик Инквизитора он обернулся и Макс заметил, как тот изменился: вроде бы все такой же улыбчивый темнокожий парень, а взгляд иной – уставший, как у старика.
− Привет! – помахал рукой Арчи. – А мы как раз летим к вам, на Джокер. Еще пятьсот тысяч кэмэ и включим преобразователь. С «Зевсом» все в порядке: ребята заменили проводку, почти полностью перебрали ангар, восстановили абордажную систему, внешнюю обшивку залатали так, что даже швов не видно. Капитан будет доволен.
Сообразив, что зря ляпнул о капитане, Арчи умолк, взгляд рухнул в пол. Остальные тоже молчали, каждый понимал: рано или поздно придется решать, кто займет место Аллерта на капитанском мостике. Почему-то смотреть друг другу в глаза было неудобно, будто замышляют заговор или играют в ложь. А ведь в семье врать не принято.
Наконец Макс решился:
− Рэйн вряд ли будет снова командовать «Зевсом», если что-то не предпримем. Святоша, разворачивай корвет, мы сейчас на Корсаре. Я пытаюсь наладить контакт с Даркусом, но фигня выходит, если честно. Я как его эспа-менталиста вижу, так тушуюсь сразу. Этот урод будто всё в голове перемешивает, как в блендере.
− О, я помню заблудшую душу по имени Федерико. Да поможет нам Творец, решим эту проблему. Арчи, как скоро «Зевс» достигнет системы Тау-Рис?
− Примерно через двое суток, если пройдем вплотную около дрогийской границы.
Последующие два дня Макс не находил себе места, прокручивая скорую встречу с предводителем Юга. Вести переговоры он был не мастак, привык общаться на языке силы, а дипломатию и прочий треп считал делом сложным, а порой вовсе не нужным. Но сейчас, переминаясь с ноги на ногу в доке, он чувствовал воодушевление и даже уверился, что сможет подобрать правильные слова, ведь с появлением на Корсаре «Зевса» аргументов прибавилось. Жаль только, что корабль не увидеть. Доки Корсара не имели смотровых площадок, а подниматься на борт и терять время нельзя. Даркус не станет ждать, пока Макс Фрей расплывется в сантиментах, как кисель в невесомости.
Металлический скрежет роботов-погрузчиков, шум воздуховодов и брань работяг привычно ласкали слух. Несмотря на хорошие системы очистки, пахло затхлостью, какой обычно несет в каждом порту. Явственно ощущался запах мокрого железа, ядовитых выхлопов из давно нечищеных дюз, вонь немытых потных тел, а еще проступал аромат жаренного синтетического мяса из ближайшей забегаловки. Проводив масляным взглядом симпатичную девушку в облегающей форме техника, Макс подумал, что вынужденный отпуск затянулся. Тело изнывало без нагрузок, в душе плескалась ярость, которую он гасил всеми силами, чтобы не прорвало. Нет ничего хуже, чем ощущать собственную беспомощность, это доводило до грани. Макс топил отчаяние в виски, пытался растворить в объятиях продажных красоток, да только на душе становилось с каждым днем все гаже.
Наконец в пропускной зоне показался Инквизитор. Одет в черный тренч с таким родным значком с надписью «ZEUS». На лице Веласкиса застыла полуулыбка, какую обычно можно увидеть во время молитвы или чьей-нибудь казни. Порой казалось, что служитель примеряет одно и тоже выражение лица на все случаи жизни, но со временем Макс научился распознавать эмоции камрада. Кажется, это радость.