Во-вторых, Блаватская резко и открыто выступала против гендерных, расовых и классовых предрассудков своего времени. Одним из её основных интересов было создание «ядра всеобщего братства человечества без различия расы, вероисповедания, пола, касты или цвета кожи».[35] И это было не просто мимолётной фантазией, но было объявлено в 1875 году в уставе Теософского общества первой целью и считалось главной особенностью теософии до самой смерти Блаватской. В датированном 1881 годом письме, автором которого теософы считают учителя их учителей, «махачохана», сказано:
Когда теософы говорят: «…низшие сословия и подчинённые расы не заботят нас и должны справляться сами как могут», что же получается тогда с нашими благородными обетами благожелательности, филантропии, реформ и т.д.? ...Не должны ли мы посвятить себя обучению нескольких европейцев, пользующихся всеми благами, - многие из которых обременены подарками слепой судьбы, - и объяснять им [секреты] звучания колокольчиков, выращивания чашек, [пользования] ментальным телефоном и т.д., оставляя бесчисленные миллионы невежественных людей - бедных и презираемых, униженных и притесняемых - заботиться о самих себе и о своём будущем, как только они умеют? Никогда! Пусть лучше погибнет Теософское общество...[36]
К концу жизни Е.П.Б. центральная платформа братства, казалось, не основывалась ни на чём другом, кроме махаянистской доктрины пути бодхисаттвы:
Да, на Пути Арья ты больше не шротапатти, ты - бодхисаттва. Поток перейдён. Воистину, ты получил право на облачение дхармакайи; но самбхогакая более велик, нежели нирвани, и ещё более велик нирманакая - Будда сострадания.
Преклони же главу свою и внимательно слушай, о бодхисаттва. Сострадание отзывается и говорит: «Может ли быть блаженство, пока всё, что живёт, должно страдать? Согласишься ли ты спастись, слыша вопль целого мира?»[37]
Абстрактное братство, несомненно, взывало к христианским державам, колонизировавшим Индию и другие страны, фактическое же членство Теософского общества было в значительной степени индийским, и это оскорбляло не только расовые чувства, но и подрывало оправдывающие обстоятельства, по которым Англия управляла своей индийской колонией, - предполагаемую неспособность индийцев к ответственной организации и, следовательно, к самоуправлению.
В-третьих, и возможно, в этом суть дела, мировоззрение Блаватской было гораздо ближе к азиатским мифологическим представлениям, чем к миссионерскому монотеизму или атеистическому рационализму. Она не защищала ни одной религии или религиозного лидера и не пыталась дискредитировать азиатскую философию, демифологизировать или реконструировать её по западному образцу, подобно Билу, Мюллеру, Рис-Дэвидсу или Ольденбергу.[38] Большая же часть европейских исследований азиатской мысли во времена Блаватской явно преследовала цель эту философию опорочить. Сэмюэл Бил в 1871 году писал:
Удивительно, что миссионеры (или вообще, учёные), зная о существовании большого и полного собрания буддийских священных писаний [китайского канона], так мало его использовали... Совершенно понятно, что пока мы не узнаем всех деталей их [буддийской] религии, они не будут прислушиваться к нашему осуждению её; нам также не следует ожидать, что наше равнодушие к их предрассудкам устранит их.[39]
Если Е.П.Б. распространяла своё учение с целью разрушить христианские достижения в Азии, а также затормозить экспансию научного материализма по всему миру, то легко представить, какую это вызывало реакцию! В 1888 году она писала:
Воистину, дьявольский дух фанатизма, отметивший раннее и средневековое христианство, как и ислам, изначально предпочёл тьму и невежество, так что обе эти религии:
Оба вероучения завоёвывали себе последователей огнём и мечом: они оба возводили свои церкви на поднявшихся до небес горах человеческих жертв. Над вратами, через которые вошёл в историю век первый, грозно пылали роковые слова «карма ИЗРАИЛЯ». Над вратами нашей эпохи провидец будущего разглядит слова, указующие на карму за беззастенчивое извращение ИСТОРИИ, за злонамеренное искажение реальных событий и за клевету, возведённую позднейшими поколениями на великих людей прошлого, искалеченных до неузнаваемости под колёсами двух повозок Джаганнатха - фанатизма и материализма, один из которых готов уцепиться за всё, что угодно, второй же не приемлет ничего.[40]
Блаватская считала азиатский образ мышления превосходящим все остальные и во многих отношениях «мифологизировала» себя и свою работу (с западной точки зрения), как это делалось в азиатских религиозных традициях. Мифологизация Блаватской приняла множество форм, каждая из которых имеет параллели в буддизме. Она ссылалась на эзотерические тексты, такие как «Книги Киу-Те» и «Стансы Дзиан», недоступные для непосвящённых, подобно некоторым разделам тибетских тантр, требующим посвящения, не говоря уже о тибетской традиции оккультных текстов, называемых «терма».[41] Е.П.Б. утверждала, что получила, как и многие йоги, вдохновение и видение от тайных гуру, включая «Великого Пятого» Далай-ламу, а также имела доступ к секретным наставлениям Майтрея-Натхи для Асанги, основателя школы йогачара в буддизме махаяны. Она описала сложное мифологическое происхождение человека, согласно которому древнее человечество возникло от богоподобных предков, что мало чем отличается от мифов о происхождении почти во всех древних традициях. Блаватская писала о невидимых иерархиях разумов, стоящих за феноменальным миром, почти ничем не отличающихся от буддийских нагов, дакинь, якш, ракшасов (и их царей), не говоря уже о бодхисаттвах различных степеней, которыми руководят мириады будд. Она заявляла, что её учение происходит из внеисторической, вечной философии, это напоминает утверждения индуистов о санатана-дхарме или буддистов - о доктрине вневременности истинного закона. С другой стороны, Е.П.Б. часто давала аллегорические объяснения популярным мифам и историям, как и некоторые современные ламы. Согьял Ринпоче, например, объясняет шесть ступеней воплощения в буддийской вселенной (камадхату) в социологических и экономических терминах, изображая дэвов как «высоких белокурых сёрфингистов, отдыхающих на пляжах и в садах, залитых ярким солнцем».[42]
Следует ответственно заявить: вполне возможно, что ни одно из утверждений Блаватской не соответствует действительности. Хотя многие из её биографов (и даже её враги) признают, что её махатмы могли быть реальными людьми, но это тоже может быть мифом или ложью.[43] Для целей данной работы не имеет значения, подделывала ли Е.П.Б. письма от своих тайных гуру, посещала ли она Тибет, и действительно ли существует её вечная философия. Важно установить, в каком объёме и каким образом Блаватская изложила буддийские идеи, учения и методы и какое значение это может иметь для современных интерпретаторов буддизма на Западе.
Но в 19-ом веке учёные, писавшие о Блаватской, не интересовались этим. За беспорядочное и антиисторическое смешение мировых религий; за противодействие миссионерам; за издевательство над наукой и её материалистическими методами; за пренебрежение «общей платформой» спиритуалистов; за поддержку и подстрекательство туземцев; и более всего, за поддержку в своих книгах туземных мифов и традиций – по всем этим причинам, как я предполагаю (и большинство из них никак не связано с наукой), Блаватская и была причислена её современниками-колонизаторами к авантюристам, мошенникам и дилетантам, и с тех пор мнение о ней, особенно в академической среде, не изменилось. С конца 19-го века ещё ни один учёный по-настоящему не исследовал Блаватскую и её буддийские доктрины. Однако практикующие буддисты 20-го века, открывшие для себя Блаватскую в рамках религиозного поиска, по большей части, не подозревали о том академическом неуважении, которое было высказано в адрес Е.П.Б., и таким образом, они приняли её в целом более благосклонно, чем учёные, поскольку буддисты, в основном, придерживаются того же мировоззрения, которое мотивировало Блаватскую. Это объясняет, по крайней мере частично, такое большое расхождение в общественном мнении относительно Е.П.Б.
35
Брошюра ''The United Lodge of Theosophists, Its Mission and Its Future.'' The Theosophy Company, Los Angeles, без даты.
36
Jinarajadasa, сост. и ред.
37
''The Seven Portals,'' in
38
Герман Ольденберг был, в частности, сторонником «рационалистического и эвгемеристического методов». См. De Jong,
42
Sogyal Ripnoche,
43
Об исторических персонажах, ныне идентифицируемых, хотя и неубедительно, с махатмами Е.П.Б. см. в Johnson, K. Paul.