Хотя Станевич был достаточно образованным человеком и читал по меньшей мере по-французски и по-английски, трудно предположить в нем непосредственное знакомство с трудами блаженного Августина, и наиболее вероятным источником здесь по-прежнему остается Боссюэ.
Как бы то ни было, мы можем, очевидно с большой долей вероятности, утверждать, что французские споры о «чистой любви» стали еще одним каналом трансляции идей «доктора благодати» в русскую традицию.
Ключевые слова: Фенелон, Боссюэ, блж. Августин, «чистая любовь», Станевич, русская Laientheologie.
The French augustinism and the Russian “pure love” controversy
Arch. Pavel Khondzinsky
Emerged in the 17th century France Bossuet and Fenelon debate about the possibility of a “pure love” to God were actualized in the Russian context in the era of Alexander I. In these disputes, actively participated Evstafy Stanevich, in his book “Conversation on the grave of an infant” harshly criticizing the doctrine of “pure love”. His position was partly paradoxicaclass="underline" the opposition of Eastern and Western tradition was combined with the Augustinian allusions. The article is devoted to find the ways how the St Augustin’s doctrine was reproduced into Russian theological tradition.
Keywords: Fenelon, Bossuet, St. Augustine, “pure love”, Stanevich, Russian Laien-theologie.
Список литературы
1. Кондаков Ю. Е. Либеральное и консервативное направления в религиозных движениях в России первой четверти XIX века. СПб., 2005.
2. Le Brun J. Le Pur Amour de Platon a Lacan. Editions du Seuil, 2002.
Изучение наследия блаженного Августина в высшей духовной школе России (вторая половина XIX – начало XX в.)
Н. Ю. Сухова
В статье представлен обзор богословской деятельности российских духовных академий по изучению наследия блаженного Августина во второй половине XIX – начале XX в. В значении блаженного Августина для русской богословской традиции выделяется три аспекта: 1) включение трудов блаженного Августина в русскоязычное пространство через переводы; 2) влияние на русских богословов идей блаженного Августина – непосредственное и опосредованное, прежде всего через европейские богословские течения XVII–XVIII вв.; 3) изучение жизни и наследия блаженного Августина.
Автор обращает внимание на актуальность идей и церковных методов Иппонийского епископа для решения проблем Русской Церкви XIX – начала XX в., несмотря на пятнадцативековое отстояние. Хотя не по всем темам, важным для блаженного Августина, в русском богословии были представлены серьезные работы, можно выделить наиболее разработанные направления: экклесиологическое, антропологическое; в конце периода – богословско-историческое и пастырско-воспитательное[504].
Блаженный Августин занимает особое место в истории христианского богословия. Наши отечественные исследователи творчества блаженного Августина в последние годы сетуют на то, что «устойчивой, раз и навсегда определенной культурной ниши в русской… интеллектуальной традиции Августин не занял до сих пор»[505]. Конечно, с этим можно согласиться, если сравнивать русскую «августиниану» с систематическим изучением наследия блаженного автора в Германии, специальными институтами, сосредоточенными на его творчестве, в Риме и Париже.
Однако и русское богословие не могло пройти мимо наследия блаженного Августина, и без учета этого нельзя адекватно понять многие важные моменты в истории самой русской богословской мысли. Но историография темы «Блаженный Августин в русском богословии» пока не очень богата[506], хотя само творчество Иппонийского епископа, разумеется, привлекает внимание отечественных исследователей. Одним из первых вопрос о влиянии идей блаженного Августина – а именно триадологии – на русское богословие поставил, причем в критическом смысле, протоиерей Сергий Булгаков[507]. Через два года после статьи протоиерея Сергия к вопросу о связи русского богословия с блаженным Августином обратился известный исследователь византийского и русского богословия Мартин Жюжи[508]. Автор не пытался выявить влияние тех или иных идей святого Августина на русское богословие, но обращал внимание на то, что святой Августин был крайне популярен среди русских «книжников» и в период латинского влияния, которое испытало русское богословие во второй половине XVII – начале XVIII в., и в период сменившего его пропротестантского периода, когда через преосвященного Феофана (Прокоповича) блаженный Августин опять стал активно читаемым и часто цитируемым. Можно не соглашаться с М. Жюжи по поводу оценок того или иного периода русского богословия: «латинского влияния», «протестанских идей». Но нельзя отрицать фактов наличия в русских богословских библиотеках творений иппонийского автора – и на латинском языке, и во французских переводах – и частоты обращения к нему русских авторов.
504
В статье используются принятые сокращения названий духовных школ: КазДА – Казанская духовная академия, КДА – Киевская духовная академия, МДА – Московская духовная академия, СПбДА – Санкт-Петербургская духовная академия, ДС – духовная семинария.
505
506
Определенной заявкой на развитие этой темы в отечественной историографии является упомянутая выше антология «Августин: pro et contra»; а также отдельные статьи:
507
См.:
508
См.: