Но теперь гитлеровские генералы имели немало оснований быть довольными. Немецкие войска заняли коридор, расчленили армию «Поморже». Глубокие прорывы на южных участках фронта, где наносился главный удар, открыли немецким танковым группировкам путь на Варшаву, в Галицию и в Силезский промышленный район. Однако далеко не все у гитлеровского командования шло так гладко, как могло казаться на первый взгляд. Серьезно заблуждаются ныне те военные писатели на Западе, которые, подобно Роосу, утверждают, что «поход в Польшу представлял собой в целом только осуществление германских оперативных планов»[105].
Несмотря на очевидное поражение польской армии, несмотря на дезорганизацию ряда участков фронта и тяжелый урон, она в эти дни не позволила гитлеровскому командованию полностью осуществить его стратегический замысел — окружить польские соединения западнее Вислы. На северном и крайнем южном флангах польские войска сорвали германский план: выйдя из-под ударов, они заставили гитлеровское командование отказаться от охватывающего маневра и заменить его обычным фронтальным вытеснением. Здесь в полной мере сказались недостатки германского оперативного плана, отмеченные в предыдущей главе. Уже 5—6 сентября немецкое руководство признало нереальность окружения польской армии западнее Вислы, оказалось вынужденным изменить первоначальный план и начать новую, вторую по счету, стратегическую операцию. План этой операции был изложен в директиве Браухича, отданной во второй половине дня 6 сентября.
«1. Из сведений о противнике следует, что он отходит за линию Висла—Нарев и больше не собирается вести впереди этой линии решающие бои...
...Его уничтожение на западном берегу Вислы, будет едва ли возможно... (подчеркнуто нами.— Д.П.)
2. В связи с этим ставятся следующие задачи: группа армий “Север” быстро продвигается 3-й армией через Нарев, чтобы воспрепятствовать планомерному созданию обороны реки, и далее развивает наступление через Буг в направлении Варшава — Седлец, чтобы свернуть с севера фронта на Висле...
Группа армий “Юг”, одновременно с уничтожением группы “Лодзь”, препятствует созданию обороны на Висле... 14-я армия наносит удар через Сан в общем направлении Люблин...
Дальнейшая оперативная цель: охват остатков польских главных сил восточнее Вислы» (подчеркнуто нами.— Д. П.)[106].
Несмотря на все усилия немецко-фашистской авиации, ей не удалось полностью сорвать стратегические перевозки польской армии. Более того, эффект воздействия с воздуха против железнодорожной сети был в целом невелик[107].
В области политических отношений первые три дня войны означали переход от мюнхенского курса мирного времени к политике «странной войны» — военному варианту той же мюнхенской политики. Гитлер стремился в эти дни политическими средствами оттянуть вступление Англии и Франции в войну и выиграть время для возможно более глубокого продвижения своих войск в Польше.
Утром 1 сентября Гитлер выступил с речью, в которой сказал: «Германия не имеет никаких интересов на Западе»[108]. В те же часы Бек обратился к Парижу и Лондону: польское правительство уверено, что «...может рассчитывать на немедленную помощь союзников»[109]. Однако Боннэ немедленно ответил, что без согласия парламента ничего сделать нельзя, но что парламент соберется лишь 2-го[110]. Французское правительство ухватилось за предложение Муссолини созвать мирную конференцию[111], которая, как телеграфировал Боннэ в Рим, позволит «достигнуть всеобщего умиротворения»[112]. Опять жаргон и дела Мюнхена! Но Бек в 21:30 заявил французам: «Речь больше не идет о конференции, а о том, чтобы союзники дали совместный отпор и сопротивлялись наступлению»[113]. Тем временем английский посол вручил Риббентропу ноту: английское правительство без колебаний выполнит свои обязательства Польше, если Германия не отведет с польской территории свои войска.
Беспокойство поляков росло. Утром 2-го польский посол в Париже настаивал на немедленном выступлении Франции, но получил ответ, что парламент «соберется сегодня после обеда».
Наконец парламент собрался. Речь Даладье разочаровала Варшаву — премьер говорил только о французской обороне и о том, что «ни один француз не поднялся бы, чтобы вступить на чужую землю»[114]. Но речь и убедила Гитлера, что его расчеты верны. Через несколько часов Англия и Франция передали в Рим о своем стремлении к немедленной подготовке мирной конференции. Боннэ сообщил Галифаксу, что Франция не готова вступить в войну: эвакуация городов не начата, железные дороги забиты туристами, в случае воздушных атак могут быть большие потери[115]. Теперь у Гитлера не оставалось и тени сомнений. Он подхлестывал армии, наступавшие в Польше.
105
Hans von Roos. Der Feldzug in Polen vom September 1939. «Wehrwissenschaftliche Rundschau», Sept. 1959, № 9, S. 507. На этой точке зрения, собственно, стоят ныне большинство западногерманских авторов.
107
В момент начала войны по железным дорогам Польши двигалось 11 соединений и частей. В период с 1 по 5 сентября началась переброска из гарнизонов по железной дороге еще 7 соединений. Всего, таким образом, в ходе приграничных сражений по железным дорогам перевозилось 18 дивизий и полков. Полностью или почти полностью прибыли в назначенные районы выгрузки 10 польских соединений и частей. Три дивизии прибывали в районы выгрузки с опозданием; двум дивизиям пришлось изменить районы выгрузки, а эшелоны двух других дивизий в районы выгрузки не прибыли. Отсюда видно, что нет оснований говорить, как это делают ныне западногерманские авторы, о полном срыве железнодорожных перевозок и всей мобилизации польской армии уже в начале войны. Польские железные дороги оказались в очень трудных условиях, но до поры до времени продолжали работать и в основном справлялись со стоявшими перед ними задачами.
108
Weltgeschichte der Gegenwart in Dokumenten. Herausgegeben von M. Freund, Bd. Ill, S. 405.
111
31 августа Б. Муссолини предложил Англии и Франции созвать 5 сентября конференцию Англии, Франции, Италии и Германии для обсуждения «затруднений, вытекающих из Версальского договора».