Польское руководство пришло к выводу, что возможности обороны исчерпаны. Оно считало, что общая обстановка безнадежна и нужно прекратить сопротивление, что материальные потери невосполнимы, дезорганизация непоправима.
В 13 часов 15 минут 28 сентября был подписан акт о капитуляции Варшавы. Большая часть войск и жителей столицы не поддерживала решение властей о прекращении борьбы и о сдаче города. Некоторые офицеры кончали жизнь самоубийством, не желая сдаваться. Солдаты и целые подразделения игнорировали приказ о сдаче оружия на специальные пункты. Они закапывали или уничтожали свое вооружение, чтобы оно не досталось врагу.
Немецкий генеральный штурм не повлек за собой прорыва всей польской обороны, на что рассчитывало гитлеровское командование.
В ходе обороны Варшавы, согласно польским данным, погибло около 2 тыс. польских офицеров и солдат, в госпиталях в день капитуляции находилось около 16 тыс. раненых. Среди гражданского населения около 10 тыс. человек были убиты, много десятков тысяч — ранены. В плен попали 5031 офицер, 97 425 унтер-офицеров и рядовых[166]. До 20% зданий города оказались разрушенными, в том числе национальная святыня — Королевский замок, множество памятников искусства, библиотек, музеев.
В последние дни сентября гарнизон Варшавы покидал город, а утром 1 октября немецкая 10-я пехотная дивизия, командир которой генерал Кохенгаузен стал комендантом города, вступила на улицы. Ее встретила молчащая полуразрушенная Варшава. Открывался новый акт трагедии, новый этап борьбы польской столицы.
Обстановка на всех фронтах в середине сентября была для польской армии исключительно тяжелой. Единственное решение, которое считало возможным принять в этих условиях польское главнокомандование, заключалось в том, чтобы сосредоточить как можно больше сил в юго-восточных районах страны, вблизи границы союзной, хотя и не воюющей Румынии, и здесь продолжать сопротивление. Именно в таком духе и была составлена директива Главного штаба от 10 сентября. Новый оборонительный фронт предполагалось создать за счет войск, отходивших за Вислу и Сан в южном и юго-восточном направлениях, а также за счет резервных формирований. С севера сосредоточение войск должны были прикрывать части армии «Люблин».
Приказ от 10 сентября был последним общим распоряжением польского главнокомандования. Вслед за тем оно покинуло Брест и двинулось в направлении румынской территории, потеряв на несколько дней всякое управление войсками. Очень скоро обнаружилось, что выполнить новое решение не представляется возможным. В тылу польских южных армий под Львовом появилась немецкая горная дивизия, шедшая с Дуклинского перевала. Танки Клейста двигались через Средний Сан к Бугу. Польское верховное командование уже не могло управлять действиями вооруженных сил. Директиву от 10 сентября не удалось своевременно довести до всех штабов. Соединения действовали на свой страх и риск, не зная, что происходит на других участках фронта.
Польской армии как организованного целого начиная со второй половины сентября не существовало. Гитлеровские дивизии широким фронтом катились к границам Советского Союза, и кто мог поручиться, что этот вал затормозит свой бег у советских рубежей? Запад затаил дыхание. Желаемое могло стать явью.
Но 17 сентября по приказу Советского правительства войска Красной Армии перешли границу распавшегося польского государства и начали Освободительный поход в Западную Белоруссию и Западную Украину. Этот решительный акт сразу внес полную ясность и в события, и в перспективы.
Цель похода состояла, как известно, прежде всего в том, чтобы выйти на западные границы Западной Украины и Западной Белоруссии и взять под свою защиту жизнь и имущество местного населения, стремившегося к воссоединению с советскими республиками.
Поход на Запад был необходим и для того, чтобы не позволить Гитлеру в несколько ближайших дней подвести свои ударные силы к границе Советского Союза. Советское правительство было уверено в неизбежности в недалеком будущем германской агрессии против нашей страны. Поэтому стремление уменьшить стратегический плацдарм потенциального врага, отдалить исходный рубеж его будущего развертывания, остановить его марш к советским рубежам было вполне обоснованным и абсолютно необходимым с военной и политической точек зрения, особенно если рассматривать это событие в масштабах Второй Мировой войны в целом. «Польша — плацдарм Германии для будущего»,— заявил Гитлер сразу же после окончания польского похода[167]. Под «будущим», конечно, подразумевалось нападение на СССР.