Так что надо сдать назад...
— Мне нужен один человек. Офицер южнокорейской армии.
— Имя?
— Во Вьетнаме капитан Роберт Ким. Белая лошадь[82]. Здесь — возможно полковник.
Авратакис хоть и выпивши был — но отряд 700 не назвал. Чтобы не подставлять.
— Капитан Ким.
— Знаете его, сэр.
— Знаю. Я работал в сайгонской резидентуре, как — никак.
— Итак, сэр?
— Это парень существует. Можно сделать запрос. Но...
Авратакис понял и без слов. Южнокорейцы никогда его не отдадут.
— Дело еще в другом... — посол отвечал на незаданный вопрос — дело в том, что в свое время мы крепко его подставили. Помните все эти ублюдочные дела... как только Сайгон пал — все начали разбираться друг с другом, почему это произошло. Методы были самые разные. Тягали тогда многих, в том числе меня — но мы то сражались за свою страну — верно? А он — за нашу, причем под наши же гарантии. Так что — нехорошо получилось.
— Вы хотите сказать, он питает на нас обиду?
— Да нет... Он слишком разумный человек, чтобы это делать. Просто в переговорах — многое будет зависеть от его позиции. Южнокорейцы осознают его уникальность как специалиста и не давят на него.
Авратакис понял, что настало время козырей. Козырем — было одно из двух, имевшихся у него писем, это — подписал лично директор ЦРУ генерал Одом. Он распечатал его — и протянул послу.
Посол ознакомился. Хмыкнул
— Кого собираетесь грохнуть? Кого-то у коммунистов? Масуда.
— Не мог сказать, сэр?
— Понятно. Мне будет нужно пару дней, чтобы разрулить всю эту ситуацию. Я знаю нужного вам человека лично, и попробую уговорить его, окей? Вас поселят в Силу, этот отель контролируется спецслужбами. Постарайтесь не напиваться.
— Да, сэр. И еще. Не будете ли вы столь любезны передать капитану Киму вот это.
Посол взял конверт. Ничего не сказал.
США, штат Коннектикут
Безопасный дом.
21 июня 1988 года
Через два дня на одной из баз ВВС совершил посадку небольшой самолет, зафрахтованный ЦРУ. Его уже ждали — посол, действующий резидент, сам Авратакис...
— Приедет? — спросил Авратакис.
— Полагаю, что да. Он ... был очень тронут. Не для протокола — что там было.
В конверте было помилование для капитана Роберта Кима и письмо. Подписанное лично Президентом США.
— Не для протокола. Не могу сказать, сэр.
Посол поморщился — но в ответ ничего не сказал.
Наконец — в дальнем конце летного поля появился новенький, темно-зеленый, закрытый Кайзер-Джип. Точнее — его местная версия, выпускаемая КИА.
— Это он — сказал посол.
Кайзер-Джип подкатил прямо к самолету и остановился. Из него — вышел человек.
С первого взгляда — Авратакису понравилось то, что он увидел. Средних лет человек, чисто выбритый, лицо почти без признаков азиатской крови. Рост около метра семидесяти, обычного телосложения. Ничем не примечательный, способный раствориться в толпе в любом городе мира.
— Господин Фуонг... — шагнул навстречу посол — рад, что вы приняли наше предложение — это господин Авратакис из центрального офиса.
Полковник пожал руку и Авратакису. Рука у него была теплой и сильной, сила чувствовалась и рукопожатии — рука как каменная. Видимо, занимался боевыми искусствами.
— Доброго всем дня — английский был почти идеален — сюда?
— Да, сэр, сюда.
Ни говоря ни слова — полковник пошел к самолету. Авратакис направился за ним.
— Удачи — крикнул вслед посол. Он был специалистом старой школы и давно хотел прочитать в газетах, как пристукнули какую-нибудь важную шишку у русских. Давно пора это сделать.
В самолете — полковник сел на место рядом с выходом, положил рядом свою тощую сумку, похожую на старый вещмешок.
— Выпивки? Или вы хотите поесть? — спросил Авратакис, усаживаясь напротив.
— Нет. Давайте о деле.
— Как хотите.
Авратакис достал из своей походной сумки конверт, передал его полковнику. Тот открыл, погрузился в чтение.
— Интересно... — сказал он, когда самолет уже шел на взлет — а как же директива Форда?
— Русские в Пешаваре, не моргнув глазом, в секунду убили сотню тысяч человек. Мы не можем боксировать с привязанной рукой.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Вы же видели помилование президента. И письмо.
— Это для меня. Как насчет вас?
Авратакис улыбнулся
— Обо мне не беспокойтесь, сэр. Я делаю то, что нужно и мне насрать на директивы. От меня так воняет — что никакое дерьмо ко мне уже не пристанет.