— Но это не проблема, эту проблему мы решим.
Полковник — с сожалением посмотрел на бутылку и бережно убрал ее в бардачок Волги.
— Вообще то, по-хорошему надо бы отправить тебя домой. Накуролесили тут — более чем достаточно. Но работы много, а людей на нее не хватает. О тебе кстати — хорошие отзывы из Особого учебного центра. Притом, что с палестинцами — общий язык найти очень даже непросто. А ты — справился. Прямо Макаренко настоящий.
Николай ничего не ответил.
— Короче, как ты сморишь на то, чтобы поработать в Ираке? Там тоже баасисты, работа примерно такая же, как и здесь — в основном преподавательская. Саддам готовит свою армию к чему-то большому, военных советников не хватает. Тем более — с таким знанием арабского, как у тебя.
— Я плохо знаю арабский.
— Плохо — неплохо, а другие его вообще не знают. Прилетают... ни бе ни ме ни кукареку. Только напрягают и без того непростые отношения ССР с арабскими странами. Левой рукой едят[26]. Так как?
— А что, есть выбор?
— Выбор есть — сказал полковник — он всегда есть. Один выбор — стать таким же, как тот предатель, которого вытаскивали из Бейрута. Другой — оставаться человеком и офицером. Так как, что ты выбираешь?
Пограничная зона Сирии и Ирака — была совсем не похожа на границу между двумя государствами, в которых у власти находится одна и та же партия — Партия Арабского Социалистического Возрождения (БААС).
Бетонные блоки на всех дорогах, тщательный обыск машин. Пустынная местность — разрезана уходящим вдаль противотанковым рвом, его глубина составляла метров пять, и вырыт он был с иракской стороны — судя по насыпанному эскарпу.
Их Волга — стояла в конце едва заметной дороги протоптанной прямо в пустыне. Судя по тому, что полковник вырулил прямо к заграждению, при том что в пустыне не было никаких знаков — людей так он переправлял не первый раз.
Полковник — посмотрел на часы. Темнело.
— Слушай внимательно — начал он — эта тропа натоптана, используется контрабандистами. С той стороны — друзья. Мин нет. Но будь осторожен — змеи хуже любых мин.
— Патрули?
— С той стороны могут быть секреты. Но их немного. Змей отгоняй палкой.
— Кто с той стороны?
— Увидишь. Он тебя знает.
От выпитой водки и дневной жары — сильно мутило.
— Готов?
— Да.
— Слушай... — не поверил полковник — вряд ли мы еще встретимся, потому послушай. Я знаю, что ты сделал в Бейруте. И знаю, что всем наверху — на это на...ать, папку спишут и забудут. Но если никто не будет это делать здесь — потом придется делать это в Ташкенте. Или в Москве. Понял? Теперь пошли...
Они вышли из машины, подошли к самому краю проволочного заграждения. Полковник — пошерудил ногой в пыли. В пыли — показалась прямая линия, вдвоем — они откинули стальную крышку. Полковник наклонился — и достал из черной дыры самую обыкновенную палку.
— Фонаря извини, нет. Возьми палку, как ползешь — пошеруди впереди. Здесь могут быть скорпионы, змеи, они прохладу любят. Ну — давай. Удачи.
Николай собирался было уже лезть — но вдруг остановился.
— Товарищ... полковник.
— Что?
— И вам... удачи.
— ...Значит, слушай сюда... — полковник Цагоев не был склонен к излишним сантиментам и расспросам — первое, что ты должен знать, это то, что здесь идет война. Причем не такая как в Афганистане — а во весь рост — как в Великую отечественную. Тысяч пятьсот уде положили точно — для такой страны это сам понимаешь, что обозначает. Это — раз.
Их машина — неслась на полном ходу по отличной, почти пустой дороге, по четыре полосы в каждом направлении — даже МКАД такой не была. Встречных машин не было, только иногда — навстречу попадались такие же как у них военные джипы. Белые или защитного цвета.
— Второе. Ты должен знать, что тут ни хрена нет никакого коммунизма, тут есть самый настоящий фашизм, как бы он не назывался. Коммунистов Саддам расстреливает. Здесь компартию так и называют — партия расстрелянных. Она в подполье уже лет пятнадцать, в числе прочего — Саддам расстрелял за коммунистические убеждения брата и родного дядю. Так что — держи ушки на макушке. Понял?
Цагоев замолчал ожидая ответа. А Николай... так и не мог его подобрать.
— Товарищ полковник. А мы получается... за фашистов или как?
— Думай, что говоришь. Все что я сказал — уясни и забудь. Официально, что мы что американцы — с ними в десна целуемся. С американцами сейчас будет похуже, мы им хвост подпалили. Но есть Иран. И с ним надо воевать.
26
В арабских странах нельзя есть левой рукой. В пустынях не было песка, а надо было как то справлять свои потребности. Не было и столовых приборов — а надо было как то есть, да и руки надо было мыть, а нечем. Поэтому — всегда ели только правой рукой, а левая была нечистой. Начнете есть левой — а араб сочтет оскорблением находиться с вами за одним столом