Как установила Н. В. Синицына, в совокупности текстов, выразивших первоначальную версию осмысления статуса России после 1453 г., речь идет о государстве московских правителей как о «Ромейском царстве», при том что в случае с Ромейским царством подразумевается не политическое, а церковно-религиозное содержание. Соответственно «Третий Рим» — это не Москва и даже не Россия как политическая единица и как географическое пространство, а христианская церковь = империя, ставшая вместилищем метафизического «христианства вообще». Как пишет Н. В. Синицына, это — «нерушимое» христианское царство, родившееся с Христом, «имеющее тот же возраст, что и Христос», и называемое Ромейское царство. Оно не тождественно ни Римской империи, ни Византии («греческому царству») как двум политическим образованиям. По очень верному выражению Н. В. Синицыной, «Ромейское царство, „неразрушимое“, „недвижимое“ христианское царство, — это функция, лишенная единственной и постоянной пространственно-временной локализации или характеристики»[764]. После 1453 г. оно (а точнее — функция Ромейского царства) переместилось в Россию, в которой «снидошася», т. е. получили свое завершение все иные христианские государства. Русская церковь стала наследницей статуса христианской церкви как таковой, «всею Церковью», а Россия — наследницей «империи вообще», «всей империей».
Таким образом, конфессиональные, а не «национально-политические» или «государственно-политические» мотивы доминировали в текстах, отразивших представления о Руси как Третьем Риме. Если это и была идея translatio imperii, то, по крайней мере, эта «теория» была далека от того, как «имперское» понимается в нашем современном научном и обыденном языке.
Истоки московских аномалий: «Повесть временных лет», славянская Библия и nationes
Странности старомосковских «национальных» дискурсов и их «девиации» от той модели, которую принято считать «естественной» и универсальной, могут быть связаны с особенностями тех представлений, которые сформировались в древнерусской книжности во времена Киевской Руси. Центральное место в этой книжности занимает, естественно, «Повесть временных лет», и об ее формулах «этнической» идентичности писалось очень часто[765]. ПВЛ и другие памятники киевского времени ставят ученых перед рядом «аномалий», на которые обращают внимание А. И. Рогов и Б. Н. Флоря. Они, в частности, отметили, что термин «племя» в ПВЛ встречается, но не соединяется со словом «Русь». Слово же «народ», тоже известное автору, употребляется, как и вообще в древнерусском языке, для обозначения «толпы», «множества людей»[766].
Однако несмотря на наличие противоречий, подобных тем, какие обозначили Рогов и Флоря, нам привычно принимать как само собой разумеющееся, что авторы ПВЛ и других древнерусских памятников фиксируют и формируют представления о «русском/древнерусском народе» как «этническом» сообществе, несмотря на то что дискурсов и концептов, которые можно было передать этнонимом[767] gens или natio Russorum в отношении тех, кто составил «Русь» и «русских» после крещения, мы не находим[768]. При чтении соответствующих пассажей ПВЛ мы сталкиваемся с утверждением о своего рода метаморфозе человека в таинстве крещения, которое преображает индивида в «нового» человека и язычников — в «новых» людей.
В «Речи философа» говорится: «Тако Богу возлюбившю новыя люди (курсив здесь и далее мой. — М. Д.), рекъ имъ снити к нимъ самъ и явитися человекомъ плотью и пострадати за Адамово преступленье»[769]. Иисус «крестися в Ердане от Иоана, показа новым людем обновленье»[770]. Объясняя смысл крещения Христа водою, «философ» говорит, что как во время потопа произошло обновление рода человеческого водою, так и после крещения водою и духом происходит преображение людей («А еже водою обновленье, понеже при Нои умножившемъся грехомъ в человецехъ, наведе Богъ потопъ на землю, и потопи человеки водою, сего ради рече Богъ: „Понеже погубих водою человеки грехъ ихъ ради, ныне же паки водою очищю грехи человекомъ, обновленьемь водою“…; еже бо и ныне крестяться водою и духомь. Преображение бысть первое водою»[771]). После крещения Владимир якобы воскликнул: «Христе Боже, створивый небо и землю! призри на новыя люди сия»[772]. Особенно яркая и знаменитая фраза: «Помилова бо ны „пакы банею бытья и обновленьем духа“, по изволенью Божию, а не по нашим делом. Благословенъ господь Иисус Христос, иже възлюби новыя люди, Русьскую землю»[773].
767
В нашем современном языке: «Этнический [от
768
Разработка этого сюжета была начата нами в ст.:
771
Там же. С. 120. Несколько ниже говорится: «И пророци же проповедаша, яко водою обновленье будеть».