Закон о возобновлении размена бумажных денег на металл определил, что к 1 января 1879 года все циркулирующие в обращении гринбэки могли быть выкуплены за золотые монеты. Закон о возобновлении был главным шагом на пути американской экономики под контроль международных банкиров Лондона и Нью-Йорка, поскольку именно они управляли львиной долей монетарного золота в мире, находящегося в частных руках.
Но и этого не было достаточно для воплощения их долгосрочных планов и намерений: полный контроль эмиссии денег в Соединённых Штатах Америки.
Как мы увидим, эта цель будет достигнута позже, в 1908 году с помощью Комиссии Олдрича по монетарной реформе, учрежденной после того, как Денежный трест организовал Панику 1907 года[4].
Глава 2
Джон Пирпонт Морган, первый «бог денег» Америки
«Права и интересы трудящихся будут защищаться и охраняться не агитаторами из рабочих, а христианами, которым Бог в Его бесконечной мудрости даровал контроль над имущественными интересами страны».
Когда после крупной экономической депрессии, начавшейся в 1873 году обширная Британская империя вошла в длительное и, по-видимому, необратимое падение, на другом берегу Атлантики начала зарождаться новая сила. Могущественные американские индустриальные и банковские семьи сгруппировались вокруг Дж. П. Моргана и Джона Д. Рокфеллера, прибрав в свои собственные руки богатство и управление американской промышленностью.
В своём возвышении к беспрецедентным высотам власти круги Моргана и Рокфеллера с размахом использовали мошенничество, обман, насилие и взяточничество. И они намеренно манипулировали финансовой паникой. Каждая финансовая паника, вызванная их расчётливым управлением финансовыми рынками и банковским кредитованием, позволила им и их ближайшим союзникам всё больше консолидировать влияние и власть всё в меньшем количестве рук. Именно эта концентрация финансовой власти в руках малого числа элитарных богатых семей создала американскую плутократию или точнее – американскую олигархию.
Аристотель использовал термин «олигархия», чтобы описать правление богатейших семей, где право на участие в голосовании в государстве было связано с размером состояния семьи. Как ни называй это, олигархией или плутократией (правление богатого «класса»), реальная власть в эффектном возвышении Американского века в конце 1890 годов отнюдь не была демократически в руках большинства граждан. Она не принадлежала даже достаточно многочисленному и растущему образованному среднему классу. Власть, вместе с контролем над национальной экономикой, безжалостно концентрировалась в руках немногих богачей, точно так же, как это происходило в эпоху Римской империи.
Чем более централизованной в руках аристократии богатства становилась эта власть, тем больше она драпировалась в риторические одеяния американской «демократии». Новая американская олигархия была демократична только в единственном смысле: она не ограничивала свои ряды людьми благородного происхождения и правильной родословной, как это было с декадентским благородством древнего Рима или в предреволюционной Франции.
Американская Конституция запретила аристократию и наследные титулы дворянства. Однако она не запрещала аристократию богатства – унаследованную или приобретенную. Как это случилось в Великобритании во времена основания частного Банка Англии в 1694 году, этот «неограниченный прием» в ряды аристократии обернется ключевым фактором в динамизме зарождающейся американской империи – «Американского века», как позже назовёт её Генри Льюс.
В последние десятилетия XIX века любой умный, настойчивый и достаточно безжалостный, чтобы выжить в процессе естественного отбора, накопив и удержав в своих руках огромное состояние, имел право на членство в этой аристократии, почти независимо от класса, религии или национальной принадлежности. Однако в течение, по крайней, мере следующего века барьером для доступа к более высоким кругам власти в Америке оставалась раса.
Эта олигархия использовала свою огромную экономическую мощь, часто тайно и скоординировано, чтобы организовывать события, которые вызывали волны банкротств, серьёзных экономических депрессий и даже панику. Зарождающаяся американская олигархия во имя своих частных интересов цинично коррумпировала и поглощала законодательные органы штатов, губернаторов, американских конгрессменов, судей, газетных редакторов и даже президентов. Интересам её представителей служили войны, которые помогала развязывать скупленная ею пресса, войны, от которых получали прибыль только олигархи, в то время как тысячи молодых американцев гибли во имя целей, о которых они ничего не знали.
Распространенный миф утверждал, что неспокойные американские границы вдохновили демократический и предприимчивый дух США в знаменитом индустриальном расширении после Гражданской войны. В действительности, к концу 1870 годов, после принятия Закона о возобновлении размена бумажных денег на металл в 1875 году, который полностью вступил в силу в 1879‑м и который, по сути, привёл Соединённые Штаты в Лондонский золотой стандарт, мало у каких стран была такая, настолько сконцентрированная, финансовая и экономическая мощь, как у США.
К 1880 годам в пределах самых богатых семей Соединённых Штатов появились две значительных группы. Первоначально они были яростными и непримиримыми конкурентами. Но в итоге они стали союзниками, не из любви, а по соображениям практичности. Эти две семьи, Рокфеллеры и Морганы, создали комбинацию богатства и власти, столь могущественную по своему влиянию на экономическую и финансовую жизнь США в начале XX века, что критики из Конгресса назвали её Денежным трестом.
Рукотворная паника 1893 года
Выход на сцену группы Моргана в качестве решающей силы в США потребовал годы тайных и, как правило, коррумпированных махинаций. Паника 1893 года привела к серьёзной американской экономической депрессии, которая продлилась четыре года. Это была иллюстрация того, насколько далеко готов зайти зарождающийся вокруг Дж. П. Моргана Денежный трест, чтобы обрести сконцентрированную власть.
После Гражданской войны и до конца XIX века Министерство финансов США признавало наравне с золотом серебро как денежно-кредитный металл. Денежная система была, по сути, биметаллической. Серебро в изобилии имелось в Западных штатах. Фермеры и владельцы мелких магазинчиков выступали за использование серебра для расширения дешёвого кредита роста экономики. Это имело смысл, если бы расширение денежно-кредитной основы тщательно управлялось федеральным правительством.
Однако влиятельный нью-йоркский консорциум банков, возглавляемый в 1890 годах «Торговым домом Моргана», хотел совсем другого. В качестве наилучшего пути к доминирующей власти над денежной массой Соединённых Штатов они видели золото, особенно в свете их тесных связях с ведущими лондонскими банками. Поставки монетарного золота управлялись горсткой нью-йоркских банков и финансовыми властями лондонского Сити, прежде всего, банковской группой лорда Ротшильда.
Нью-йоркские банкиры не желали конкуренции со стороны серебра. Их банковские союзники в лондонском Сити, в то время средоточии мирового золотого стандарта, хотели видеть Америку исключительно при золотом стандарте, где их влияние будет значительно больше. Нью-йоркские союзники банкиров Лондона (Дж. П. Морган вместе с американским банковским агентом Ротшильда Огастом Белмонтом и другими нью-йоркскими финансистами) проницательно использовали своих лондонских банковских партнёров для управления американскими кредитными рынками к своей собственной исключительной выгоде и явно против интересов всего американского населения. Это была не лёгкая задача, но они были настойчивы в своём определении относительно золотого стандарта.
4
«Паника 1907 года» стала самым сильным и жестким из всех кризисов, произошедших до него, и сразу затронул экономики девяти стран. Он выявил хрупкость системы частных банков и тем самым послужил толчком для создания ФРС. Кризис 1907 года показал могущество и силу олигархов того времени, вернее величайшего из них, Джона Пирпонта Моргана-старшего.