Эти черты, возможно, продолжают сказываться и на характере верований, и на художественном вкусе, и на модусе мышления.
Большинство персонажей данного раздела Энциклопедии представляют основной корпус древнеяпонских мифов, получивших письменную фиксацию в первых летописно-мифологических сводах «Кодзики» и «Нихон сёки»[20] и впоследствии ставших главными составляющими синтоистского космоса. Разумеется, герои этих мифов не исчерпывают весь мыслимый список японских божеств, которых, как говорится в ранних письменных памятниках, насчитывается общим числом «яоёродзу», то есть «восемь сотен по десять тысяч», другими словами — неопределенное множество. (В уложении X в. «Энгисики» называется цифра в 3 132 бога, но если посчитать все теонимы в текстах раннего периода, то, вероятно, получится еще больше). Поскольку, как всякая религия, синтоизм апеллировал к прошлому, к «первоначалу» и «времени сновидений», более других в Энциклопедии представлены именно «классические» божества, чьи имена зафиксированы в первых сводах мифов. Многие из этих божеств были впоследствии слиты с персонажами буддийской мифологии в рамках доктрины хондзи суйдзяку, провозгласившей божеств ками временными воплощениями будд (гонгэн).
Каким образом происходило становление верований в ками, мы можем судить лишь реконструктивно, на основании археологических данных, первых письменных документов, а также соотносясь с типологически сходным материалом.
Известно, что к началу первого миллениума н. э. относится не первый, но весьма активный этап заселения территории островов пришельцами. Процесс заселения и интеграции групп протекал тогда настолько энергично, что уже тогда, в японской древности, сложилась некая «алгебраическая сумма» верований и культов разных племен, хотя отдельные составляющие еще довольно долго можно проследить по сохранившимся текстам.
При этом, когда в первые века новой эры этнически и лингвистически разнообразные племена прибыли на Японские острова из разных ареалов Восточной Азии и Океании, принося свой хозяйственный уклад и свой тип ритуальной практики, там уже жило разнородное население, занимавшееся, в свою очередь, своими видами культурной деятельности. На одной территории оказались вместе номады и земледельцы, рыбаки-мореходы, охотники, собиратели.
Японскую древность принято делить на две части — период Дзёмон и период Яёй (III в. до н. э. — III в. н. э.). Время до этого, так называемый «докерамический период», вряд ли может иметь отношение к нашей теме, тем более что данных от него осталось не так уж много. Неолитический период Дзёмон (начавшийся примерно 12 000 лет назад) и сохранившаяся от него керамика позволяют сделать некоторые предположения. Обитатели Японских островов периода Дзёмон жили, вероятно, охотой и собирательством, в конце периода, возможно, занимались культивацией полезных растений (клубни таро и пр.). До сих пор в научном мире имеет определенное влияние теория Оригути Синобу (1887–1953), этнографа и поэта, который связал пришедшую в Японию в эпоху Дзёмон технику возделывания таро с верованиями в марэбитогами — «бога-чужака», приходящего из-за моря и приносящего благоденствие и богатые урожаи, а также связанного с ритуалами инициации. Ока Масао указывал на сходство этих верований с обрядами, принятыми по всей Океании, в частности, в Меланезии и Новой Гвинее.
Похоронные обряды Дзёмон включали помещение тела умершего в кувшин в позе плода в утробе; принятое тогда татуирование и удаление зубов — по-видимому, в ходе инициационных ритуалов — напоминают, считают этнографы, об обычаях Юго-Восточной Азии.
Сама керамика Дзёмон делится на несколько периодов и обнаруживает сходство с самыми разными соседями Японии, что также свидетельствует о разных потоках заселения Островов. Среди этой керамики множество объектов остаются еще неразгаданными. Наиболее описаны глиняные фигурки догу, чаще всего представляющие женщин с увеличенной грудью и животом — по-видимому, женские божества рождения и жизненной силы. Среди этих фигурок много также изображений животных. Фольклорист Хотта Ёсио считал, что следы этих культов могут быть обнаружены в ритуалах охотников и лесорубов северо-восточной Японии, где прослеживается культ матери-прародительницы в виде божества горы. Кроме этих догу до нашего времени дошли еще каменные шесты фаллической формы и керамические сосуды с узорами разного типа, среди которых опознается, например, изображения змеи и морских волн, и многое другое.
20
«Кодзики. Записи о деяниях древности». т. 1-пер. Е.М. Пинус, СПб, Шар, 1994; т. 2 — пер. Л. Ермаковой, т. 3 — пер. А.Н. Мещерякова, СПб, Шар, 1995. «Нихон сёки. Анналы Японии». Св. 1-16 — пер. Л.М. Ермаковой, св. 17–30 — пер. А.Н. Мещерякова. СПб., Гиперион, 1997.