— Где Ривен? — спросил Орсин.
Кейл легко улыбнулся, тени забурлили вокруг.
— Ривен… ушёл. Теперь он Маск. Или Маск это Ривен. Не знаю.
Орсин вцепился в свой священный символ и зашептал молитву владыке теней.
Кейл, сказал Магадон. Я не доберусь. Источник почти мёртв. Саккорс падает.
Всё в порядке, Магз. Ты сделал достаточно. Убирайся оттуда. Всё кончено.
Но ничего не кончилось.
Стон позади заставил их всех обернуться. Ривален стоял на подкашивающихся ногах. Ночной провидец уже не был богом, а стал простым человеком. Его золотые глаза смотрели на крошечное, сдувшееся искажение, оставшееся от ока Шар.
— Не может этого быть, — сказал он.
И тогда Кейл увидел. Вокруг Ривалена не было теней. Свет Васена лишил его их, по крайней мере на вермя.
Герак достал стрелу и натянул тетиву. Орсин принял боевую стойку и тени охватили его кулаки. Васен и Кейл шагнули к Ривалену, Кейл сжимал зазубренный обломок Клинка Пряжи.
Бреннус идёт за Риваленом, Эревис, передал Магадон. Не вмешивайтесь.
Что?
Магадон не ответил, но Кейл поверил ему на слово. Он поднял руку, чтобы остановить Герака от выстрела.
— Я по–прежнему ночной провидец, — сказал Ривален, сверкая на них своими золотыми глазами.
Тени вокруг него потемнели, из них возник второй шадовар и схватил Ривалена. Он был ниже, более стройного сложения, с глазами цвета стали.
— Нет. Ты убийца. И теперь ты мой.
— Бреннус! — воскликнул Ривален.
Тени взметнулись, и они оба исчезли.
Источник едва осознавал присутствие Магадона. Его свет почти угас. Они находились где–то в вихре над Ордулином. Когда Источник окончательно погибнет, город рухнет с небес.
Мне нужно уходить, сказал Магадон. Спасибо за всё. Отдыхай, моя прелесть.
Источник его не слышал.
Магадон послал источнику чувство уюта, приязни, в последний раз зачерпнул его силу и переместил себя на площадь, которую он видел глазами Кейла.
— Магз!
Тифлинг отрастил свои волосы и рога. Его змеиные глаза, полностью белые, кроме зрачков, сверкнули в улыбке.
— Эревис!
Они обнялись.
— Ты отрастил волосы, — сказал ему Кейл.
Магз глянул на лысину Кейла.
— А ты нет. И нам нужно уходить. Прямо сейчас.
— Да, — согласился Кейл.
За спиной Магза, в сумрачном небе Кейл увидел, как гора Саккорса несётся к земле. Ордулин будет стёрт в порошок.
Орсин провёл своим посохом по земле[1], начертив линию на камнях площади.
— Новое начало, — сказал он.
Кейл кивнул.
— Посмотрим, что оно принесёт.
Он призвал к ним тени вихря и забрал их из Ордулина.
Бреннус стоял позади Ривалена, удерживая брата за руки. В руке он держал ожерелье матери, крепко прижав его к телу Ривалена. Они оба смотрели на падающий на них Саккорс. Ривален боролся, но его слишком сильно ослабили. Он не мог вырваться из хватки Бреннуса.
Бреннус прошептал на ухо брату:
— Мы подняли Саккорс из моря, ты и я. И теперь мы стоим под ним, пока он падает. Подумай о матери, пока будешь умирать, Ривален. Она стала инструментом твоего падения.
— Не надо, Бреннус. Не надо.
Бреннус улыбнулся, пока Саккорс падал. Тени кипели вокруг них.
— Это сделано, — сказал он. — Твоя горечь — сладкий нектар… для меня.
Ривален протестующе закричал, когда гора обрушилась на них. Бреннус только ухмылялся.
Эпилог
Герак шагал по мощёным улицам Дэрлуна, опустив под дождём голову. Повсюду были солдаты — расхаживали по улицам, набивались в гостиницы. Может, Саккорс и рухнул, но войска Шадовар и Сембии продолжали маршировать, и Дэрлун готовился отразить нападение.
Герак уже давно не бывал в Дэрлуне, и на тесных улицах ему было неуютно. Он пообещал Васену и Орсину встретиться с ними здесь, но прошла уже большая часть десятидневки, а весточки от них по–прежнему не было. Может быть, это было и к лучшему. Он не знал, хочет ли продолжения всего этого. То, что он видел…
Слухи пожаром расходились среди населения Дэрлуна, подпитываемые шарлатанами, прорицателями и теми, кто продавал информацию за звонкую монету.
— Что–то ужасное случилось в Ордулине, — говорили одни. — Грядёт вторая Буря Теней, на этот раз в Кормире.
— Саккорс упал.
— Шар ходит по Торилу, — заявляли другие.
— Нет, — возражали третьи. — Маск переродился.
— Нет, вы ошибаетесь, — вмешивались четвёртые. — Маск никогда не умирал.