Что может сказать в ответ мужчина, когда слышит такие слова? Вот вы бы что сказали?
Клои начала умирать с того, что просто стала ощущать постоянную усталость. А сейчас ей уже настолько на всё наплевать, что она даже на процедуры не ходит. У неё дома полно порнографических фильмов.
Клои рассказала мне, что во времена французской революции аристократки — все эти баронессы, герцогини, маркизы, графини — которые сидели в тюрьмах, по очереди трахались с любым мужиком, которого пускали к ним в камеру. Клои дышала мне в шею. С любым мужиком. Интересно, кого к ним пускали? Да, забавно они время проводили.
La petite mort[1]. Кажется, французы так говорят?
Клои говорит, что если мне хочется, то мы можем пойти к ней домой и посмотреть её коллекцию порнографических фильмов. А ещё у неё есть амилнитрат. И интимные кремы.
Если бы такое мне сказала любая другая женщина, эрекции не миновать. Но Клои больше всего походит на скелет, местами обтянутый жёлтым пергаментом.
В сравнении с Клои я — ничтожество. Меньше, чем ничтожество. Мы садимся в круг на ковёр, и плечо Клои вонзается в моё плечо. Мы закрываем глаза. Сегодня очередь Клои руководить направленной медитацией, вести нас в сад безмятежности. Клои ведёт нас на вершину холма, где стоит дворец о семи вратах. Внутри дворца — семь врат: зелёные, жёлтые, оранжевые. Клои велит нам открывать эти врата одни за другими — голубые врата, красные, белые — и рассказывать, что скрывается за каждыми вратами.
Закрыв глаза, мы представляем боль в виде шара белого исцеляющего света, который подплывает к нашим ногам и поднимается вверх — к коленям, поясницам, грудным клеткам. Наши чакры открываются. Сердечная чакра. Головная чакра. Клои вводит нас в пещеру, где мы встречаем покровительствующих нам животных, символизирующих нашу волю. Моё животное — это пингвин.
Лёд покрывает пол пещеры, и пингвин командует мне: «Скользи!». Легко и радостно мы скользим с ним по туннелям и галереям.
Затем наступает время объятий.
Откройте глаза.
Это — терапевтический телесный контакт, объясняет Клои. Каждый из нас должен выбрать себе партнёра. Клои обнимает меня за голову и принимается плакать. Она говорит, что у неё дома есть эротическое нижнее бельё. Ароматические масла и кожаные плётки. Она плачет так долго, что я успеваю одиннадцать раз посмотреть на часы у меня на руке, прежде чем она меня отпускает.
В моей первой группе поддержки, два года тому назад, я ещё не плакал. Не плакал я ни во второй, ни в третьей группе. Не плакал, посещая паразитов мозга, опухоли кишечника и слабоумие.
Бессонница — это очень серьёзно. Всё вокруг кажется таким далёким, копией, снятой с копии, сделанной с ещё одной копии. Бессонница встаёт вокруг как стена: ты не можешь ни до чего дотронуться, и ничто не может дотронуться до тебя.
А затем появился Боб. В первый же раз, как я пришёл в рак яичек, этот здоровенный лось, этот шмат сала, навалился на меня и принялся лить слёзы. Когда в группе «Останемся мужчинами!» наступило время объятий, он двинул ко мне, раскинув свои грабли в стороны, и выставив вперёд свой пустой котелок, а на глаза у него уже наворачивались слёзы. Шаркая слоновьими ножищами, Боб пересёк помещение и навалился на меня всей своей тушей.
Он подмял меня под себя.
Он сдавил меня в своих душных объятиях.
Большой Боб поведал мне, что раньше он был качком. Сидел на анаболиках и ещё на этом стероиде, на вистроле. Его ещё скаковым лошадям дают. Боб владел собственным залом, где собирались качки. Он был женат три раза. Он рекламировал продукты для качков по телевизору. Может, я видел, у него ещё программа такая была: «Как увеличить грудную клетку?».
Когда незнакомые люди начинают со мной откровенничать подобным образом, я готов на месте провалиться, если вы понимаете, что я имею в виду.
Но Боб этого не знал. Он продолжал делиться со мной историей своей жизни. У него с детства было ущемлено одно из huevos, и он знал, что с ним это может случиться. Боб рассказал мне всё про послеоперационную гормональную терапию.
Многие качки впрыскивают себе большие дозы тестостерона, и от этого у них вырастает «сучье вымя».
Мне пришлось спросить у Боба, что такое «huevos».
Мексиканцы так называют яйца, объяснил Боб. Ну, мы же говорим: «помидоры», «абрикосы», «шары». А мексиканцы говорят huevos. В Мексику Боб ездил закупать стероиды.