Родригес теперь был увлечен наукой. Он все свое время посвящал химическим опытам.
— Только наука может спасти человечество от суеверий, рабства и нищеты, — убеждал с жаром Робинзон своего ученика. — Тот, кто овладел тайнами науки, станет господином мира, ему будут повиноваться короли и императоры, его будут славить народы.
Но работа в лаборатории не прельщала Боливара.
— Хорошо, — сдался наконец учитель. — Если ты не желаешь разделить со мной лавры открывателя философского камня, то тогда давай попутешествуем вместе по Европе, но только пешком, как любил путешествовать бессмертный Жан-Жак Руссо. Великая мать человека — природа — исцелит тебя от великосветской хандры и заставит забыть все твои горести и тревоги.
Боливар возвращается в Париж, куда вскоре следует за ним Робинзон. 6 апреля 1805 года друзья, захватив с собою самое необходимое, покидают столицу Франции. Их путь лежит в солнечную Италию.
Путники прибыли в Милан, где присутствовали еще на одной коронации Наполеона — на этот раз в качестве короля Италии. Затем они направились в Венецию, откуда через Феррару, Болонью, Флоренцию и Перуджу прибыли в столицу папского государства — Рим. Испанский посол поспешил пригласить молодого мантуанца, молва о богатстве которого всюду открывала ему двери, посетить папу Пия VII. Боливар принял приглашение, но отказался подчиниться обычаю и поцеловать крест, вышитый на папской туфле.
Испанский дипломат пришел в негодование.
— Как вы осмелились оскорбить святого отца? — закричал он Симону, как только они покинули папские покои.
— Сеньор, — спокойно ответил ему Боливар, уже тогда не терпевший религиозного ханжества, — должно быть, папа не уважает эмблему христианства, если носит ее на своих туфлях, а ведь даже могущественные монархи считают за честь носить ее на короне.
Однажды Боливар и Родригес очутились на Священном холме — Монте-Сакро.
— Настало время освободить Америку от испанского господства, и ты должен сделать это, — горячо стал убеждать своего молодого друга Робинзон. — Если негры Сан-Доминго смогли изгнать французских рабовладельцев и завоевать независимость, то креолы подавно смогут добиться свободы. Испанцы слабее французов, а нас, американцев, больше их в несколько десятков раз. Главное — осмелиться начать. Решайся!
Боливар задумался.
— Ты прав, учитель. Дальше медлить нельзя. Клянусь честью и жизнью, что рука моя не устанет разить врагов и душа моя не обретет покоя до тех пор, пока я не разорву цепи, которыми Испания опутала мою родину.
Путешественники посетили еще Неаполь. Там они вновь встретились с Гумбольдтом, а также — знаменитым химиком Гей-Люссаком.
Из Неаполя друзья возвратились в Париж, а через несколько месяцев, напутствуемый советами Родригеса-Робинзона, Боливар покинул Европу. На пути в Венесуэлу он заехал в Соединенные Штаты Америки. О его пребывании в этой стране мало что известно. Возможно, каракасец пытался заручиться поддержкой американских властей делу независимости. Если это так, вряд ли ему удалось добиться большего, чем словесные выражения симпатии. Янки считали, что Испанская Америка еще не созрела для самостоятельности.
И вот наконец Боливар в Каракасе, в кругу своих родных и знакомых. Что готовит ему будущее?
ШКОЛА МУЖЕСТВА
Искусству побеждать учатся на поражениях.
Точно сквозь пелену тумана, видит он цепь последующих событий, которые за пять лет так изменили судьбу его родины, его соотечественников и его собственную жизнь.
Ах, если бы человеку было дано все повторить сначала, вернуться к исходу, заново перетасовать колоду карт — событий и, уже помудревшим, вновь начать игру, ставкой в которой благополучие его народа! Тогда результат был бы иной, тогда не было бы пролито напрасно так много крови, не было упущено столько возможностей, Монтеверде потерпел бы поражение, и флаг независимости теперь гордо реял бы над бывшим дворцом генерал-капитана в Каракасе.
Что же произошло после возвращения нашего героя на родину? Каракас все еще находился под впечатлением неудавшейся экспедиции Франсиско де Миранды в район Коро в 1806 году. Хотя попытка революционного генерала освободить Венесуэлу не увенчалась успехом и он был вынужден покинуть Берег Твердой Земли, она сильно напугала испанские власти и вселила новые надежды в сторонников независимости. Высадка Миранды показала и тем и другим, что освобождение колонии от испанского господства вовсе не мечта фантазера, а весьма реальная возможность.
В Каракасе ходили слухи, что Миранда продолжает оставаться в районе Карибского моря, набирая волонтеров и подготавливая новую освободительную экспедицию. Симон Боливар узнал о планах соотечественника, находясь в США. Мантуанец сообщил об этом своим единомышленникам в Каракасе, и те стали энергично готовиться к захвату власти, полные решимости на этот раз оказать Миранде максимальную поддержку.
Международная обстановка складывалась в пользу сторонников независимости. Положение в Европе становилось все более запутанным и неясным. Наполеон, возложив на свою голову корону императора, стремился подчинить Франции все европейские страны. Ему удалось завлечь в Байонну испанскую королевскую семью [8]и добиться ее согласия на провозглашение королем Испании своего брата Жозефа Бонапарта. Французские войска пересекли Пиренеи, но неожиданно для себя встретили со стороны испанцев ожесточенное сопротивление. В стране возникали партизанские отряды и патриотические хунты для борьбы с завоевателями. В Севилье образовалась Центральная хунта, принявшая на себя функции испанского правительства.
Бедами Испании пыталась воспользоваться ее извечная соперница Англия. С одной стороны, она обнадеживала Миранду, обещая оказать ему, правда, в весьма туманной форме помощь в освобождении колоний, а с другой стороны, тайно готовилась сама завладеть ими. Такая попытка, предпринятая в 1806–1807 годах английским флотом и войсками в Буэнос-Айресе, с треском провалилась. Разгромленные местными ополченцами, захватчики позорно капитулировали. Победа жителей Буэнос-Айреса оказала заметное влияние на ход последующих событий в Испанской Америке. Если они сумели одержать верх над опытной и хорошо оснащенной английской армией, то с не меньшим успехом они могут сражаться и с испанскими войсками. Таков был урок событий в Буэнос-Айресе, из которого извлекли соответствующие выводы креолы в Каракасе и в других колониальных центрах.
Стоит ли удивляться, что в Венесуэле испанские власти проявляли нервозность и нерешительность, терзаясь сомнениями, к кому им присоединиться — к Наполеону, севильской хунте или к местным жителям, если последние, следуя примеру колонистов Северной Америки и жителей Сан-Доминго, поднимут знамя восстания и провозгласят независимость?
Молодые патриоты, сторонники независимости, собирались в поместье Боливаров Эль-Палито близ Каракаса, которое они в шутку называли креольским конвентом. Боливар и его друзья стремились убедить влиятельных мантуанцев старшего поколения воспользоваться обстоятельствами и заставить генерал-капитана под предлогом соблюдения верности испанскому королю Фердинанду VII, плененному, как и его отец Карл IV, Наполеоном, образовать в Каракасе правительственную хунту, то есть независимое от севильской хунты правительство.
Мантуанцы, возглавляемые маркизом дель Торо, поддерживавшим тайную связь с Мирандой, действительно предприняли попытку склонить генерал-капитана к тому, чтобы образовать независимую хунту. Но действовали столь нерешительно, что при первом же окрике со стороны испанского наместника покаялись перед ним, выдав всех участников патриотического заговора. Генерал-капитан, однако, был напуган не меньше самих заговорщиков, и поэтому они отделались всего лишь его отеческим репримандом.
Французы между тем продолжали военные действия в Испании, угрожая оккупировать всю территорию страны. В Европе мало кто сомневался в том, что, если французам удастся покорить Испанию, колонии в Америке изберут путь независимости. Такое мнение разделял даже император Александр I.
8
В 1808 году Карл IV под давлением Наполеона отрекся от престола, и королем был признан его сын Фердинанд VII. Затем Карл IV попытался отстранить Фердинанда VII. Под предлогом уладить их распри Наполеон пригласил их в Байонну, где они были задержаны.