После операции, которая закончилась в пять утра, я вернулся в свою ординаторскую истощенным как физически, так и морально. Мне хотелось забыть об этом побыстрее, и я лег спать. Но уснуть до конца своей дежурной смены так и не смог. Оставшиеся три часа я лежал, глядя в пустоту, и думал об этой девушке. Я то пытался представить зверя, которого она называла своим мужем, то вовсе старался прогнать мысли из своей головы. Также я думал о ее будущем: хватит ли сил и терпения этой хрупкой девушке выдержать все это, сможет ли она когда-нибудь прийти в себя, доверится ли она кому-нибудь в будущем еще раз? Но ответов на эти вопросы у меня не было.
Я больше не виделся с этой пациенткой, но от коллег слышал, что за время лечения муж так и не появился.
Глава 6
Седьмое марта
Я проработал в должности стоматолога-хирурга в Центральной районной больнице Минусинска и по совместительству стоматологом общей практики в Лугавском два с половиной года. И если первая работа мне очень нравилась, вдохновляла меня просыпаться утром пораньше и бежать к своим пациентам в отделение, то вторая медленно меня убивала. В первой половине дня, находясь в стационаре, я хотел, чтобы время шло как можно медленнее, потому что, как только стрелка часов подкрадывалась к двенадцати, я понимал, что вынужден ехать в село. Прием там у меня начинался с часу дня, и на дорогу оставалось не так много времени. И попробуй только опоздать на десять-пятнадцать минут, «нечищеные рты» тут же напишут несколько отзывов в книге жалоб и предложений. «Нечищеные рты» – так я называл в разговорах с самим собой львиную долю пациентов села.
Мало того что на все Лугавское было три зубные щетки и вопрос о предварительной чистке зубов у пациентов перед походом к стоматологу даже не вставал, так они еще и умудрялись перед самим приемом поесть какой-нибудь пищи с резким, тяжело переносимым запахом, например рульку или соленое сало с луком.
Разумеется, они отдавали предпочтение зеленому перьевому луку, который застревал в межзубных промежутках и продолжал издавать отвратительные запахи. Ежедневно во время осмотра перед началом лечения зубов в их ртах я находил целые залежи укропа, лука, петрушки, волокон свинины и много чего еще. Конечно, справедливости ради нужно отметить, что не все пациенты пренебрегали гигиеной полости рта, были и люди с на удивление чистыми зубами, но их было ничтожно мало. Поначалу я требовал от пациентов уважения к себе, зачастую даже отправлял их домой чистить зубы сразу после осмотра, так и не приступив к лечению, потому что работать в таких условиях было просто невозможно. Но в ответ получал лишь жалобы, а большинство устраивали скандалы прямо в кабинете, заявляя, что никогда не чистили зубы и не собираются начинать. Со временем у жителей села сформировалось стойкое мнение, что я их раб. Кто-то один, а может, несколько человек выдвинули такую теорию, которая постепенно устоялась: «Стоматолог наш получил миллион, он нам обязан его отработать, это наши деньги ему дали». Неоднократно я слышал упреки в свой адрес: «Взял миллион, вот теперь отрабатывай, “делай мне рот”. Не хочешь делать? Верни миллион обратно». Правда, куда его возвращать, они не знали. Зато точно знали, что я им его должен.
Мне несказанно повезло, поскольку спустя какое-то время началась реформа здравоохранения, в результате чего все медицинские учреждения города и района вошли в состав Центральной районной больницы. Тогда сняли с должностей всех главных врачей, а начальником всех учреждений стал главный врач той самой ЦРБ, где я работал хирургом. А чуть позже уволился один из двух стоматологов-хирургов Городской стоматологической поликлиники Минусинска, и население города осталось без амбулаторной хирургической помощи. Главный врач, которому теперь была подвластна амбулатория села, в которой я работал, словно на каторге, уже два года, приказал отозвать меня из Лугавского в связи с производственной необходимостью для работы в Городской стоматологической поликлинике. Счастью моему не было предела, чего не могу сказать о пациентах села, которые лишились бесплатной стоматологической помощи и своего верного раба.
Теперь я работал только стоматологом-хирургом, позабыв о пломбах, пульпитах и кариесах, которые мне уже успели порядком надоесть. Первую половину дня я по-прежнему оперировал в оториноларингологическом отделении Центральной районной больницы, а с двух часов дня заступал на рутинную работу в стоматологической поликлинике, где чаще всего приходилось удалять зубы. Пусть работа в поликлинике и была однообразной, но я работал хирургом, и мне это нравилось. Со временем я окончательно решил посвятить себя хирургии, совершенствоваться в ней. Однако рядом не оказалось опытных коллег, которые могли бы меня научить чему-то новому, поэтому я начал в большом количестве скупать научную литературу. Но, читая учебные пособия и книги по челюстно-лицевой хирургии, я с трудом мог представить, как выполнить ту или иную операцию на живом человеке. Тогда-то мне и пришла в голову идея подружиться с санитаром патологоанатомического отделения. Так я себе организовал своего рода бесплатные диссекционные курсы[5], за которые врачи сейчас отдают огромные деньги.
5
Диссекционный курс, или кадавер-курс – курсы повышения квалификации врача-хирурга, позволяющие освежить знания анатомии человека, а также отработать новые техники операций путем послойного препарирования трупа с выделением анатомически значимых структур.