Рассуждение III
О помешанных меланхолических и диких[102]
[1] Самые прославленные врачи, и древние и современные, сходятся в том основополагающем заключении, что меланхолию должно рассматривать как род делирия без горячки, который происходит не от чего иного, как от избытка меланхолического сока, который захватывает обиталище ума: общее всем меланхоликам — мозг, расстроенный по природе или с их согласия, как говорит Альтомаре в седьмой главе своего «Врачебного искусства».[103] [2] Таково же мнение Галена в третьей книге «О пораженных местах»; Гиппократа в шестой «Об общих недугах»; врача Павла в третьей книге, четырнадцатой главе; и Джованни Фернеллио Амбиано в трактате «О недугах и симптомах частей», где он высказывается так: Меланхолия есть расстройство ума, страдающие которым думают, говорят или совершают нелепости и вещи, весьма далекие от рассудка и благоразумия, и все это со страхом и унынием.[104] Два последних признака Гиппократ рассматривает как верные и несомненные знаки меланхолического нрава.
[3] Но Донато Антонио д’Альтомаре, опираясь на суждение Галена во второй книге «О причинах симптомов», Аэция в особой главе «О меланхолии» и Траллиана в семнадцатой главе первой книги, доказывает, что у меланхоликов повреждено только воображение, а не мышление и не память, ибо они обманываются относительно увиденных вещей, где впадает в ошибку воображение, а не другие две силы. [4] Сходным образом все признают, что существуют разные виды меланхолического безумия, что сделается ясно по ходу этого сочинения, и среди многообразных проявлений сего сумасшествия описывают такое: у меланхоликов весьма мало мужества и смелости, они полны печали и боязни, не умея назвать им причины; они предаются плачу без меры; они стремятся к одиночеству; ненавидят людское общество; гнушаются увеселений и удовольствий какое-то время, а затем снова (как говорит Феодор Присциан[105] во второй книге своих «Врачебных тем») жалеют, что пренебрегали оными, и к ним возвращаются; они хотят смерти и иногда в самом деле ее добывают; эти признаки не всегда сходятся в одном человеке, но мучают иногда по отдельности, иногда все вместе; по этой причине мы находим несметные разновидности меланхолического помешательства, поскольку избыток сока[106] действует на кого-то больше и безумит одного сильней, чем другого.
[5] Гален среди прочих в третьей книге «О пораженных местах» свидетельствует об одном человеке, который, думая, что сделался законченным глиняным горшком,[107] сторонился перед всяким встречным, чтобы его не задели и не повредили. [6] Альтомаре в трактате «О лечении болезней человеческого тела» упоминает о двух других, один из которых, слыша крик петуха, подобно тому как тот бьет крыльями, махал руками, подражая петушиному пенью и хлопанью; другой, боясь, как бы Атлант, который, по словам поэтов, держит гору Олимп, утомленный и удрученный столь тяжким бременем, не сбросил ее с себя, а тогда его этою горою придавит, не мог стоять на месте и постоянно пятился назад, будто эта громада всегда нависала у него над головой.[108] [7] Целий в двадцать шестой главе девятой книги среди таких безумных упоминает некоего Писандра,[109] который, почитая себя умершим, весьма страшился встретить свою душу, которую считал смертельным врагом своего тела, и быть вынужденным иметь с нею дело, коль скоро она так скверно с ним обращалась и выказала такое вероломство, покинув его.
103
Источник всех ссылок в этом разделе — снова Альтомаре, cap. 7,
105
107
В Teatro, disc. XLVIII (Garzoni 1993, 216) — схожий анекдот о безумии человека, вообразившего себя стеклянным (ср. новеллу Сервантеса «Лиценциат Видриера»).
108
Ср. поговорку «Атлас [держит] небо» (Atlas coelum), применяемую к тому, кто, ввязавшись в обширные и тягостные занятия, навлекает на себя злосчастья (Adagia 1575, 57).
109
Источник: