Верный своим принципам «пахана», Сталин в очередной раз решил повязать маршалов и адмиралов круговой порукой. Для начала он решил учинить над морскими начальниками «суд чести» — (такие суды создали в 1947 году «для борьбы с поступками, роняющими честь и достоинство советского работника»).
Председателем данного судилища был назначен маршал Л. А. Говоров (1897—1955). В его состав вошли генерал армии Г. Ф. Захаров (1897—1957), генерал-полковник Ф. И. Голиков (1900—1980), адмирал Г. И. Левченко (1897—1981), вице-адмиралы П. С. Абанькин (1902—1965), Н. М. Кулаков (1908—1976), Н. М. Харламов.
Все они сами были людьми без чести, без совести и выше всего на свете ценили собственную шкуру. Поэтому они дружно осудили флотских начальников, приняв решение о передаче дела в Военную коллегию Верховного суда. Никто из четырёх адмиралов даже не пытался вступиться за своего непосредственного начальника, наоборот, они словно соревновались в обличении вчерашних товарищей по службе.
Как вспоминал Кузнецов, особенно усердствовал на суде член Военного совета — заместитель главкома ВМФ по политической части вице-адмирал Кулаков:
«До сих пор стоит в ушах голос обвинителя Н. М. Кулакова, который уже, называя нас всякими непристойными словами, требовал как можно более строго нас наказать. Всю жизнь я считал своим долгом защищать подчинённых и всегда был убеждён, что лучше не наказать виновного, чем наказать безвинного... И вот теперь я слушал выступления своих подчинённых, обвинявших меня и моих товарищей в таких грехах, в которые они, конечно, и сами не верили».[95]
Главный флотский комиссар Кулаков с большевистской прямотой навешивал своему непосредственному начальнику всё новые обвинения, всё больше уклоняясь при этом в шпионскую тему:
«Мы обвиняем адмирала флота Кузнецова в том, что, преклоняясь перед иностранщиной, барски-пренебрежительно относясь к интересам Советского государства, не вникая в существо дела, он самовольно, без ведома Советского правительства, разрешил передачу английским и американским миссиям ряда ценных секретных сведений об отечественном вооружении, составляющем государственную тайну и приоритет советского ВМФ в области высотного торпедометания и артиллерийского вооружения... Мы обвиняем адмиралов Галлера, Алафузова и Степанова в том, что, раболепствуя перед иностранщиной, они поступились интересами нашей Родины, ...нанесли серьёзный ущерб нашему государства и боевой мощи Советского ВМФ.
Мы обвиняем их в том, что, потеряв чувство национальной гордости и политической зоркости, они оказались на поводу иностранных разведок и пошли на национальное самоуничижение.»[96]
Тупой как бревно комиссар (через 30 лет после этого судилища его имя, видимо за большие заслуги перед флотом, присвоили большому противолодочному кораблю) понятия не имел, что парашютную торпеду в 1934 году купили в Италии у тогдашнего большого друга Сталина «дуче» Муссолини вместе с командно-дальномерными постами для эсминцев, 100-мм зенитными пушками и другими образцами военно-морского вооружения.
Да и вообще, какие технические «секреты» могли интересовать американцев и англичан в тогдашнем советском флоте? Радиолокаторы и гидролокаторы передали СССР они сами, «шноркель» был захвачен у немцев, электрические торпеды ЭТ-46 и САЭТ-2 гениальные советские конструкторы скопировали с немецкой торпеды Т-5. Технический уровень отечественных «новинок» (например, аппаратов беспузырной торпедной стрельбы, стабилизаторов глубины погружения подводных лодок) значительно отставал от аналогичных западных образцов.
После смерти Сталина бывшие судьи дружно кинулись свидетельствовать возвращённому из опалы адмиралу свою невиновность:
«Все судьи этого знаменитого суда чести впоследствии не раз встречались и доказывали, что они были вынуждены так поступить. Передача же дела в Военную коллегию Верховного суда от них, дескать, не зависела, но они, конечно, сделали всё от них зависящее, чтобы угодить начальству».
В общем, среди маршалов и адмиралов торжествовал известный бандитский принцип — «сегодня умрёшь ты, но не я». Вчерашние друзья и коллеги дружно топтали обречённых адмиралов, которых вскоре ждало близкое знакомство с печально известным обер-палачом, генерал-полковником юстиции Ульрихом, бессменным участником всех судебных процессов над высшим командным составом советских вооружённых сил начиная с 1937 года.