— Берем этот машин домой avec nous[20], — расхрабрилась Clairette, любившая иногда блеснуть своими крайне неудовлетворительными сведениями по русскому языку.
— Tu es folle, ma chère![21] — возмутился я. — Куда же мы положим такую громаду? да и весит то она, наверное, изрядно.
Черный предмет был действительно порядочных размеров, около сажени в длину и аршина два в ширину.
Пришлось отказаться от проекта везти на буксире нашу находку. Тогда я предложил моим спутникам спокойно продолжать нашу partie de plaisir[22], а завтра приехать на это место со всеми необходимыми принадлежностями, как-то: топоры, ломы, веревки и т. п.
Предложение мое было принято, и мы, к величайшей радости ямщика, водрузились обратно в тройку и поехали… не помню куда.
На следующий день, в три часа дня, Clairette, Зюнде, я и старый князь Уржумский, которого мы застали у Clairette, заехав за ней — прибыли к месту происшествия в сопровождении двух рабочих.
Рабочие начали было уже обвязывать черную массу веревками, как вдруг барону Зюнде пришла поистине гениальная мысль.
— Позвольте! — вскричал он. — Не лучше ли сначала исследовать, что это за штука, прежде чем обременять себя такой тяжелой ношей?
— Исследовать? как исследовать?
— Да очень просто: раздробить эту глыбу при помощи ломов и посмотреть, нет ли в ней чего-нибудь интересного.
— Раз, что она упала с неба, значит, это не что иное, как аэролит, — важно и притом весьма резонно изрек князь Уржумский.
— Совершенно верно! и как это нам раньше в голову не пришло! — закричал Зюнде. — Ура! виват! Уржумский, ты — гений! — и, обращаясь к рабочим, добавил:
— Ломай эту штуку, братцы.
«Братцы» пустили в ход ломы; осколки каменистой массы посыпались градом. Оказалось, что верхний черный слой был очень тонок — не более миллиметра, — излом сероватого цвета и зернистый.
Лица присутствующих изобразили разочарование.
— Самый обыкновенный аэролит! — недовольным тоном заметил Уржумский.
— Зато какой большой! — утешил я.
Работа шла успешно: аэролит оказался каменистый и не слишком твердый.
Вдруг один из ломов, вонзенный сильной рукой рабочего, застрял, издав предварительно звук удара металла о металл.
Все насторожили уши.
Изнутри глыбы послышался писк.
— Вы слышали? там кто-то визжит! что за черт! — произнес Зюнде.
Рабочие перекрестились и отказались продолжать работу. Пришлось пообещать им крупный «на чаек». Как известно, такое обещание магически действует на русского человека. Работа опять закипела.
Кончилось дело тем, что каменистая масса была разломана, и нашим глазам представился большой металлический цилиндр, герметически закупоренный со всех сторон; в верхней части его оказалась дыра — след лома — через которую слышалось какое-то ворчание.
Всех присутствующих охватила какая-то робость; переминались с ноги на ногу, молчали и растерянно смотрели друг на друга.
— Il у a quelqu'un dans cette machine[23], — произнесла Clairette.
Ее голос подбодрил нас: мы приблизились к цилиндру и начали его постукивать. Внутри что-то закопошилось и начало издавать жалобно-молящие звуки.
Наконец, Зюнде решился принять энергичные меры для исследования тайны: он взял из рук рабочего топор и осторожно вырезал дно цилиндра. Жалобные звуки приняли веселый характер. Положительно, цилиндр заключал в себе живое существо, которое необходимо было выпустить на свободу. Прибегли опять к топору; металлическая оболочка была разрезана, и… и… и нашим взглядам представился человек, или почти что человек.
Представьте себе десятилетнего мальчика, ростом с здоровенного мужчину во цвете лет, с руками длинными до колен, ртом на месте носа и носом на месте рта. Одет этот странный субъект был в какую-то холщовую рубашку с небольшим вырезом на груди. Цвет его кожи был зеленовато-бронзовый, вроде того, как Поссарт гримируется в роли Мефистофеля.
— Miséricorde qu'il est laid![24] — воскликнула Clairette.
— Д-да! — промычал Зюнде. — Ты бы и поцеловать его не могла! У него нос черт знает где.
Рабочие, между тем, побросав инструменты, пустились бегом бежать, до того страшное впечатление произвел на них наш внезапный гость.
Наступило мучительное молчание.
Странное существо приподнялось на руках, изумленно обвело взглядом всех присутствующих, потом встало на ноги, бросило беспокойный взгляд на свой туалет и направилось прямо к Clairette, которая, при его приближении, завизжала от страха и спряталась за мою спину.
«Существо» засмеялось смехом, похожим на хрюканье поросенка, и отчетливо произнесло:
— Good morning!
— Un anglais![25] — вскричала Clairette, внезапно взыгравшись духом, и храбро протянула руку незнакомцу.
Они обменялись shake hands'oм[26]. Тогда и мы, трое мужчин, последовали примеру нашей дамы. «Существо» говорило по-английски и между нами тотчас же завязался на этом языке разговор.
— Где я?
— На островах.
— Островах? каких островах?
— Петербургских.
— А что такое Петербург?
— Столица России.
— А что такое Россия?
— Mais c'est un idiot![27] — не удержалась Clairette, слыша наивные вопросы «существа».
Получив объяснение, что такое Россия и Европа, «существо» произнесло:
— Это все Англия.
— Как Англия? — изумился Зюйде, говоривший от лица всех нас. — И каким образом вы знаете, что существует Англия, когда вам незнакома Россия и даже Европа? Да, наконец, откуда вы сами взялись?
— Я родом из города Swinstown королевства Kikimorland.
— Что такое? да вы не из сумасшедшего ли дома?
«Существо» обиделось при таком вопросе и предложило барону бокс. Мы поторопились успокоить его и разговор продолжался.
— Мы, вероятно, с разных планет? это какая планета?
— Земля.
— Ну так и есть, так и есть! All right! а моя планета — как вы, земные обитатели, называете ее — Марс.
— Обитатель планеты Марс! — изумленно повторили мы хором. — Да как вы сюда попали?
— Очень просто: не помню сколько времени тому назад — я потерял сознание о времени — я заболел, и болезнь моя кончилась тем, что я впал в летаргический сон. У нас на Марсе существуют особенные люди, которых называют докторами. Когда человек заболевает, то к нему приглашается такой доктор. То же было и со мной: ко мне призвали доктора, он осмотрел меня и решил, что я умер… у вас на Земле, надеюсь, нет докторов?
— О, и сколько еще!
— И они у вас тоже хоронят заживо?
— Сколько угодно!
— Это нехорошо! Ну, так вот: когда доктор сказал, что я умер, меня положили в гроб — вот этот металлический цилиндр, из которого вы меня вынули — и похоронили. Так я пролежал два дня приблизительно; на третий день я почувствовал, что куда-то лечу вместе с моей могилой… Вот и все. Затем я очутился на Земле, у вас.
— Понял, понял все! — вскричал Зюйде. — Вероятно, вас похоронили в таком куске почвы, которому предстояло, отделившись от вашей планеты, стать аэролитом и прилететь таким образом на Землю.
— Yes, yes! — обрадовался «марсовец» и, став вдруг снова серьезным, отвесил нам поклон и торжественно провозгласил:
— Му name is Criks[28].
Тогда мы, в свою очередь, поспешили ему отрекомендоваться, а покончив с официальным представлением, полюбопытствовали узнать, откуда господин Крикс набрался сведений по английскому языку.
— О, это целая история! — ответил он. — Английский язык у нас считается интернациональным. Узнали же мы, обитатели Марса, его таким образом. Много, много лет тому назад к нам на планету свалился с неба странный предмет — воздушный шар, как мы потом узнали: в нижней части этого предмета находилась большая корзина, а в этой корзине лежал в бессознательном состоянии — «почти человек». Вы понимаете, что для нас, обитателей; Марса, вы, обитатели Земли, кажетесь только «почти» людьми. Привели мы этого человека в чувство, и, вообразите, как только он очнулся, то вытащил из своей корзины длинную жердь с прикрепленным на ней четырехугольным куском красной материи, воткнул эту жердь в почву и важно заявил: «Эта страна объявляется английской колонией. Hip, hip, hurrah!» Затем он поселился у нас и обучил нас английскому языку, боксу, крокету, а также пить виски и есть кровавое мясо. Политической роли у нас он не играл, хотя и страстно добивался оной: мы не решались доверить наши государственные интересы человеку, у которого нос был на месте рта, а рот на месте носа.