Читать онлайн "Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII–XVI веках" - Александров Дмитрий Николаевич - RuLit

Таким образом, с национальной точки зрения лагерь Свидригайло отнюдь не являлся монолитным. И сам Свидригайло, как бы специально в подтверждение этого, писал в одном из своих посланий конца 1432 г., что выступил в поход на Литву «по просьбе русских и литовских бояр и вельмож».[274]

«Социальная» концепция М. Довнар-Запольского была высказана им мимоходом и мимоходом же слегка обоснована тремя-четырьмя выдержками из источников. «Класс» литовского боярства, более привилегированного по сравнению с боярством русским («областным»), — искусственная, по сути дела, как раз в социальном смысле категория; кроме того, не введены пока еще в научное обращение источники, которые указывали бы, сколько и какого боярства было в войсках Сигизмунда Кейстутьевича и Свидригайло.

Зато «политическая» концепция X. Яблоновского не лишена, думается, оснований. Во-первых, на территории ВКЛ времен Витовта с 1432 по 1436 г. действительно существовало два великих княжества — Литовское и Русское. По сообщениям белорусско-литовских летописей, Свидригайло был объявлен «князьями русскими и боярами» великим князем русским.[275] Во внешних сношениях он также продолжал носить великокняжеский титул наравне с Сигизмундом. Во-вторых, перспективна сама идея анализа роли в гражданской войне «политического» фактора в широком смысле. Она дает целый ряд исследовательских направлений, которые мы здесь лишь попытаемся наметить, не отходя далеко от основной темы. В боярско-княжеской среде ВКЛ могла идти широкомасштабная борьба группировок кланового типа, доросшая в 1432 г. до стадии войны. Во всяком случае, бурная политическая биография Свидригайло, более тридцати лет войн и скитаний, установление связей с союзниками самого разного сорта при его широком и щедром характере уже ко времени вокняжения Свидригайло в 1430 г. обеспечили ему мощную плеяду сторонников; те же князья Друцкие, как отмечал А. Дворниченко, связаны были со Свидригайло еще с 90-х гг. XIV в.[276] Все эти сторонники ориентировались на личность Свидригайло, к влияние их группировки было столь велико, что при избрании Свидригайло великим князем немецкий современник отмечал полное единодушие литовской и русской знати.[277] В дальнейшем, после переворота 1432 г., одна лишь данная группировка могла, вероятно, выставлять внушительную воинскую силу. Впрочем, все изложенные здесь соображения приходится пока оставить на гипотетическом уровне за недостатком доказательств.

Но этим отнюдь не исчерпывается «политический» фактор в широком смысле. Огромное влияние на ход гражданской войны оказала внешнеполитическая ориентация Свидригайло и Сигизмунда Кейстутьевича, действия их зарубежных союзников. Ни у кого из исследователей не вызывает сомнения то, что Сигизмунд Кейстутьевич был «креатурой поляков», получал от них военную и политическую помощь в обмен на покорность в вопросах, касающихся Подолии и возобновления унии. А. Левицкий склонен был гордиться заговором 1432 г. и свержением Свидригайло как «величайшим триумфом польской политики».[278] В то же время, согласно утверждениям польских хронистов и выкладкам А. Коцебу, верными союзниками Свидригайло как в его борьбе с поляками, так и на протяжении гражданской войны были орденские немцы. Они не только активно влияли на ход дел в ВКЛ, но и оказывали Свидригайло непосредственную военную поддержку. В 1435 г. гроссмейстер Ордена пал в битве под Вилькомиром, приведя войско на помощь «великому князю русскому».[279] Большую заинтересованность в делах ВКЛ проявили земли, лежавшие к востоку от рубежей Литовской Руси: поддержал Свидригайло князь Михаил Львович Вяземский, пришла к нему Городецкая рать с князем Ярославом во главе, а также «сила тверская» великого князя Бориса Александровича.[280] Предположительно Свидригайло мог получать помощь и из Новгорода Великого, где, как уже говорилось, княжил его ближайший союзник — князь Юрий Семенович-Лингвеневич; во всяком случае, еще в 1431 г. Свидригайло обеспечил себе твердый тыл, заключив с Новгородом мир.[281] По некоторым признакам сочувствовал ему Псков, принявший в 1434 г. из Литвы князя Владимира Данильевича.[282] Вовлеченной в дела ВКЛ оказалась и Москва. А. Рогов, встретив у Стрыйковского сообщение о том, что под Вилькомиром в распоряжении Свидригайло была «московская сила», усомнился: вряд ли великий князь Василий II мог оторвать часть своих войск от тяжкой борьбы с Василием Косым.[283] Другие исследователи дали этому известию больше веры.[284] А. Хорошкевич высказывала догадку об ориентации Свидригайло на сторонников великого князя Юрия Дмитриевича (а не Василия II), полагая, что борьба между «дядей и племянником» препятствовала «более существенной поддержке жителями Северо-Восточной Руси попытки украинских, белорусских и некоторых русских земель (?) ВКЛ отделиться от него и Польской Короны…». В действительности же Свидригайло получил самую существенную помощь, на которую он только мог рассчитывать. 20 марта 1434 г. Юрий Дмитриевич Звенигородский разбил в очередной раз Василия II.[285] Именно на содействие этого деятельного князя и талантливого полководца рассчитывал Свидригайло, от него ожидал помощи еще в 1433 г. и его победе теперь мог радоваться. Не позднее конца апреля 1434 г. один из сыновей Юрия Дмитриевича был отправлен к Свидригайло с ратью, и этот отряд пробыл в ВКЛ, видимо, до самой Вилькомирской бойни.[286] По всей вероятности, новый союзник в лице Юрия Дмитриевича Звенигородского и его сыновей был приобретен великим князем русским по той причине, что от Сигизмунда Кейстутьевича мог ожидать поддержки Василий II: мать Василия Васильевича, Софья Витовтовна, приходилась главному противнику Свидригайло племянницей, а сам Василий II был дружен с домом Витовта и побывал в 1430 г. на торжествах, которые должны были предшествовать так и не состоявшейся коронации Витовта. Надо полагать, сработал великий принцип дипломатии: враг моего врага — мой друг.