Но правомерно ли отождествлять православных, или, как писали польские хронисты, «схизматиков» с русскими? Ни в коем случае. Даже сам Стрыйковский, нередко смешивавший эти два понятия, как бы «проговаривается» в отношении одного из событий Луцкой войны (1431): В Луцком замке «…русаки и литва, которые были с ними греческого вероисповедания», перебили всех поляков и католиков.[292] Приведенные выше имена литовско-русских князей, воспроизведенные источниками в православной форме, свидетельствуют о принадлежности значительной части литовской знати к восточной церкви. Было бы даже не столь удивительным, если бы в рядах сторонников Свидригайло обнаружились и язычники, причем язычники знатные. Христианство пустило крепкие корни в литовской среде лишь при Ягайло, в последней четверти XIV в. Еще после смерти Ольгерда (1377) литовцы справляли языческую тризну.[293] Городельский привилей разделил знатных людей ВКЛ не по национальному признаку, а по конфессиональному, четко противопоставив католиков всем остальным конфессиям.
Склонность польских и немецких хронистов, а также западнорусских летописцев подчеркивать поддержку, оказанную Свидригайло именно русскими, может быть объяснена следующим образом: во-первых, православие в первой половине XV в. для русских было религией исконной, традиционной и всеобщей. Среди литовцев греко-православный обряд принят был, надо полагать, меньшинством (по сравнению с обрядом римско-католическим) и не опирался на многовековую традицию. Постепенная поляризация областей ВКЛ на католическую Литву и православные русские земли, ускорившаяся в период московско-литовских войн конца XV–XVI вв., могла заставить составителей поздних источников (польских хронистов от Длугоша (конец XV в.) до Стрыйковского (конец XVI в.), немецких хронистов, западнорусских летописцев) использовать в ретроспективном смысле конфессиональный признак в качестве национального атрибута, поскольку для их времен это соответствие было уже более очевидным, чем в первой половине XV в.
Наконец, прямые свидетельства источников говорят о накале религиозных страстей в ВКЛ времен Свидригайловых войн. Еще в период борьбы за Подолию православное население «обращало в пепел» католические костелы и уничтожало самих католиков.[294] В свою очередь при одном появлении польского католического войска «русины» (т. е. те же православные) разбегались и прятались в лесах со всеми своими семьями и имуществом.[295] Длугош отмечал, что во время осады Луцка обе стороны исполнились кровавой жестокости в отношении пленников.[296]
В 1435 г. по приказу Свидригайло в Витебске был заживо сожжен глава западнорусской церкви митрополит Герасим.[297] Ранее Герасим затевал распространение унии с папским престолом на Великое княжество. Отношение Свидригайло к этим планам не вполне ясно, но во всяком случае, он знал о них, и еще в 1434 г. папой Римским в качестве противника не рассматривался.[298]
Псковские летописи указывают на причину казни: были перехвачены некие «переветные грамоты» от Герасима к Сигизмунду Кейстутьевичу, иными словами, Герасимом готовился заговор против Свидригайло.[299] Можно предполагать, что трения между главой православной коалиции и митрополитом Герасимом могли возникнуть на основе непопулярности дела последнего в среде сторонников Свидригайло.
Подводя итоги, хотелось бы более четко сформулировать причины начала гражданской войны: среди внутренних факторов здесь выделяется фактор конфессионального раздора, в значительной степени подкрепленного условиями Городельской унии 1413 г.; весьма важную роль сыграла также внешнеполитическая ситуация, а именно вмешательство во внутренние дела ВКЛ целого ряда соседствующих держав, прежде всего королевства Польского и орденских немцев. Таким образом, в основе вооруженного противостояния 1430-х гг. в Великом княжестве лежит конфликт, который имеет смысл определять как конфессионально-политический.