Разумеется, великие князья литовские имели к 30-м гг. XV в. уже достаточно власти, чтобы в большинстве случаев попирать наследственное право литовско-русских княжат. Но Свидригайло фактически взялся устанавливать своеобразный «новый порядок» в ВКЛ, и те назначения, которые он производил на территориях, неизменно оказывавших ему твердую поддержку, должны были соответствовать принципам традиционной легитимности. С этой точки зрения «династическая справедливость» играла не меньшую роль, чем факторы политической ситуации или наличия у претендентов на наместничество (княжение) земельных владений в данной области. Восстанавливаемая «старина», надо полагать, служила Свидригайло неплохим средством для поддержания верности литовско-русских князей.
Есть некоторые основания полагать, что в отношении внешней политики великий князь русский вернул Полоцку прежние права, ликвидированные Витовтом. В «Полоцких грамотах», изданных А. Хорошкевич, имеется договорная грамота между Полоцком и Ригой, датированная довольно странно.[341] В заголовке акта поставлено: «30-ые гг. XV в., до 1432 г.», а вот комментарий относит договор к осени 1438 г.[342] Надо полагать, в первом случае была допущена опечатка. Весьма подробный и точный анализ палеографических и кодикологических особенностей этого памятника позволили А. Хорошкевич отнести его к 1430-м гг.[343] Данная «широкая» датировка сомнений не вызывает. Но датировка более конкретная не находит убедительных доказательств. Осенью-зимой 1438–39 гг. между Полоцком и Ригой велись переговоры, связанные с возобновлением торговых отношений. В расходных книгах рижского магистрата отмечено пребывание в городе двух посольств: осенью 1438 г. и в начале зимы (1439). Переговоры закончились подтверждением великим князем Сигизмундом Кейстутьевичем Копысского договора.[344] А. Хорошкевич полагает, что упомянутая выше грамота относится «…к первому этапу переговоров, когда в них участвовали только полочане и рижане… В противном случае в ней содержалось бы какое-нибудь указание на деятельность великого князя литовского».[345] Но грамота, как уже говорилось, носит характер договора, и это противоречит мнению, высказанному А. Хорошкевич. Во-первых, непонятно назначение двух договоров за столь малый промежуток времени (всего несколько месяцев), ведь посольство великого князя могло решить все вопросы разом. Во-вторых, договоры, как это повелось с конца XIV в… утверждал великий князь, а не город, и уж тем более не город, два года назад бывший мятежным. Нет ни малейших исключений (помимо указанной грамоты) с конца 1390-х гг. и до конца XV в.: полоцкая городская община могла самостоятельно вести международные переговоры, но не имела власти утверждать договоры. С другой стороны, в ряду великих князей, утверждавших полоцко-рижские договоры и, в частности, подтверждавших соблюдение условий Копысского договора 1406 г., есть только одно исключение, а именно Свидригайло. Поэтому нам представляется обоснованной следующая гипотеза: в период своего великого княжения, а скорее всего после создания Великого княжества Русского (осень 1432 г.), Свидригайло возвратил Полоцку право самостоятельно заключать договоры (по крайней мере с Ригой), утраченное три десятилетия назад, и полочане им воспользовались (не позднее падения Полоцка в 1436 г.). Впоследствии Сигизмунд Кейстутьевич вновь это право отобрал.