А. П. Павлов заметил, что «по случаю своей коронации царь Борис жалует думными чинами своих противников — Романовых и Бельского»[543]. Это может свидетельствовать о попытках примирения Бориса Годунова с теми, кто еще недавно готов был «похитить» у него престол. Однако еще перед избранием на царство царь Борис Федорович успел «поставить на место» Романовых и тех, кто их поддерживал. 21 июля 1598 года состоялось необычное местническое челобитье князя Федора Андреевича Ноготкова «во всех Оболенских князей место». Оно последовало после победного Серпуховского похода и стало запоздалой попыткой оспорить служебные назначения «берегового» разряда. Челобитчик обвинял своего родственника князя Александра Андреевича Репнина-Оболенского в том, что тот не бил челом «о местах» на боярина князя Ивана Васильевича Сицкого по причине дружеских отношений с этим ярославским князем, а также с Федором Никитичем Романовым: «И князь Олександро Репнин, дружася со князем Иваном Ситцким, и угожал Федору Никитичу сыну Романову, потому что Федор Романов и князь Иван Ситцкой, и князь Олександр Репнин меж собою братья и великие други». Возмущение князя Федора Ноготкова вызвала прежде всего угроза «порухи и укора» князьям Оболенским от «ево роду Федора Романова и от иных от чюжих родов». Борис Годунов согласился с этой челобитной и велел, как и просил челобитчик, записать в разряде, что служебное назначение случилось «по дружбе»[544]. Услуга князя Федора Андреевича Ноготкова-Оболенского в осуществлении антиромановской интриги не была забыта, и его имя мы видим среди первых пожалованных бояр при воцарении Бориса Годунова.
Очевидно, что Борис Годунов укреплял Думу своими родственниками и преданными людьми. Хотя А. П. Павлов, исследовав состав Думы в годы царствования Бориса Годунова, предостерег от того, чтобы считать представительство Годуновых в Думе «чрезмерным». Важно было не только появление в Думе того или иного лица, но и соответствие этого высокого назначения заслугам всего рода, а также соблюдение неписаных норм представительства знати. С этой точки зрения было все в порядке, в Думе продолжали присутствовать князья Рюриковичи и Гедиминовичи: Мстиславские, Шуйские, Голицыны, Куракины и Трубецкие, служилые князья Черкасские, представители старших ветвей князей Ростовских, Ярославских, Оболенских и Стародубских. Справедливость в отношении пожалований в Думу соблюдалась и другим образом, понятным тем, кто изучал психологию русской аристократической элиты конца XVI — начала XVII века. «Любопытно, — пишет А. П. Павлов, — что представители царствующего рода входят в Думу через окольничество, как второстепенная служилая знать». «В служебно-местническом отношении» Годуновы, по замечанию исследователя, «по-прежнему оставались ниже первостепенной княжеско-боярской знати»[545]. Борис продолжал управлять процессом создания угодной ему Боярской думы, но он был далек от мысли о том, чтобы немедленно разогнать ее и посадить туда одних Годуновых или держать в своем правительстве только угодных ему лиц. Согласие в верхах было необходимым условием правления, поэтому Борис Годунов, как и любой другой московский царь, был обречен на поиски компромисса. Конечно, что не у всех хватало изощренного ума сдерживать претензии и гордыню думных бояр, чувствовавших свое право сопротивляться царским указам, когда речь шла о чести рода. Будущее должно было показать, удалась ли в итоге новая расстановка лиц в Думе, предпринятая царем Борисом Годуновым сразу же после своего избрания на царство.
14 сентября 1598 года была отправлена окружная грамота по городам, и подданные должны были разделить радость царя Бориса Федоровича. Во всем государстве три дня с момента получения грамот пелись молебны «с звоны»[546]. Дальше, по заведенному порядку, подданные должны были присягнуть на верность новому царю. В крестоцеловальной записи все клялись слушаться того приказа, которым царица-инокиня Александра Федоровна передала власть своему брату, и хранить верность семье царя Бориса Годунова, его царице Марье с детьми царевичем Федором и царевной Ксенией (Оксиньей). Наряду с обычными формулами повиновения и сохранения верности царю во всех делах, в крестоприводной записи содержался пространный вводный раздел, обозначавший главные государственные преступления, связанные с «ведовскими мечтаниями» и «волшеством».
544
Разрядная книга 1559–1605 гг. / Сост. Л. Ф. Кузьмина. М., 1974. С. 316–317; Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 4. Ч. 1. С. 52–54. См. также: