Божества древних славян

л) Усинь вернулся через год
Навестить своих детей... (№ 28)

4) Катящимся, очевидно, в смысле солнечного колеса:

м) Усинь пришел,
Усинь прикатился,
Он повесил свой плащ
На воротный столб (т.е., вероятно, осветил ворота). (№ 24).

5) Как отец вечерней и утренней зари или даже солнца и луны, – такой смысл, очевидно, имеют следующие две песни:

н) Усинь имеет двух сыновей
С красными головами (т.е. зори);
Одного он посылает в ночное (вечерн. заря),
Другого с плугом в поле (т.е. рано утром = утр. заря). (№ 41)

о) Усинь имел двух сыновей, ровесников:
Никто не видел, когда они родились,
Видели только, когда они странствовали:
Больший, когда я работал (т.е. днем – солнце)
Меньший, когда я спал (т.е. ночью – месяц). (№ 42)

В последней песне (№ 42) Усинь, солнечный бог, отождествляется с небесным богом, творцом небесных светил.

В песне № 37 изображена победа солнца над месяцем, в лице Усинева коня (солнца) и Тенисовой[682] белой свиньи (месяца):

п) Усинь на горе, а Тенис в долине,
Хвалились друг перед другом:
Усинь хвалился (своими) гнедыми конями,
А Тенис своими белыми поросятами,
Тенис гнал свою белую свинью
(месяц) Прямо на вершину горы;
Усинь пошел к нему навстречу
Желая с ним заговорить:
«Куда ты идешь, черный кафтанчик (ночь),
С золотыми кольцами?»
«Иду к тебе, чтобы с тобой поспорить:
(Твой) конь разбил (мою) свинью».

Независимо от удержавшегося до новейшего времени обряда чествования Усиня жертвоприношением петуха – эмблемы восходящего солнца, прогоняющего сон и призывающего всю живую природу к новой деятельности и жизни, и яиц – эмблемы предстоящего развития и плодородия, – обрядов, оставивших глубокие следы в современных народных обычаях латышей, – о приношениях Усиню этих даров упоминается и во многих песнях, напр.:

р) Я зарезал Усиню петуха
С девятью хохлами,
Чтобы росла рожь, рос ячмень,
Чтобы круглы были лошадки. (№ 29)

с) Я зарезал Усиню петуха,
Бросил его под порог,
Чтобы кони так плясали,
Как петушок, умирая. (№ 32)

т) Я сшил Усиню кафтан
С девятью складками на спине,
Чтобы он в будущем году
Выхолил мне добрых коней. (№ 34)

у) Сегодня вечером, сегодня вечером
Поедемте, братцы, в ночное;
Принесемте Усиню в жертву
Сотню яиц.

Жертвенные приношения Усиню и чествование его вознаграждаются, как видно, обилием хлебов, тучностью пастбищ, а главное – здоровьем и бодростью лошадей, которым специально покровительствует Усинь. Он называется иногда прямо «конским Усинем», главнейшая, обращенная к нему, молитва латыша заключается в словах: «Прийди, Усинь, накорми моего коня», «сохрани наших коней», «выхоли наших коней» и т.п., повторяющихся в разных песнях и обрядных изречениях.

В настоящее время, судя по свидетельствам писателей ближайших к нам столетий (назад, до начала XVII века), Усинь обыкновенно признается богом-покровителем лошадей. Принимая, однако, во внимание, что языческие божества нередко считались покровителями тех животных, которые предпочтительно приносились им в жертву, можно сделать заключение, что Усиню в древнейшие времена приносились в жертву лошади. А этот факт, вместе с уцелевшим еще обычаем закапать в честь Усиня петуха, в особенности же те разнообразные черты, которыми Усинь охарактеризован в вышеприведенных песнях, как божество световое, побивающее ночь, «катящееся», или скачущее по горам и холмам, согревающее мир, приносящее «золотую росу» и весеннее плодородие, производящее утреннюю и вечернюю зори, приводят нас к заключению, что Усинь в первоначальном, основном, древнейшем своем значении был божеством возрождающегося весеннего солнца. Усинь сближается с германским Бальдером – Белбогом. Бальдер, по германскому сказанию, едет на коне, который ударом ноги об землю, вызывает из нее воду, в виде источника[683]. В приведенной выше (стр. 202 пр. 3) песне Усинь приготовляет пиво в следе лошадки, – в сущности тот же мотив, лишь с замещением ключевой воды любимым напитком латышей (единственный из святых) – пивом.

682

Тенис – св. Антоний, покровитель свиней.

683

Wolf. Beitr. z. Deut. Myth. I, 134.