61 Тогда мой вождь воскликнул с силой страстной,Какой я в нем не слышал никогда:"О Капаней, в гордыне неугасной -
64 Твоя наитягчайшая беда:Ты сам себя, в неистовстве великом,Казнишь жесточе всякого суда".
67 И молвил мне, с уже спокойным ликом:"Он был один из тех семи царей,Что осаждали Фивы; в буйстве диком,
70 Гнушался богом – и не стал смирней;Как я ему сказал, он по заслугамУкрашен славой дерзостных речей.
73 Теперь идем, как прежде, друг за другом;Но не касайся жгучего песка,А обходи, держась опушки, кругом".
76 В безмолвье мы дошли до ручейка,Спешащего из леса быстрым током,Чья алость мне и до сих пор жутка.
79 Как Буликаме убегает стоком,В котором воду грешницы берут,Так нистекал и он в песке глубоком.
82 Закраины, что по бокам идут,И дно его, и склоны – камнем стали;Я понял, что дорога наша – тут.
85 "Среди всего, что мы с тобой видалиС тех самых пор, как перешли порог,Открытый всем входящим, ты едва ли
88 Чудеснее что-либо встретить мог,Чем эта речка, силой испареньяСмиряющая всякий огонек".
91 Так молвил вождь; взыскуя поученья,Я попросил, чтоб, голоду вослед,Он мне и пищу дал для утоленья.
94 "В средине моря, – молвил он в ответ, -Есть ветхий край, носящий имя Крита,Под чьим владыкой был безгрешен свет.
97 Меж прочих гор там Ида знаменита;Когда-то влагой и листвой блестя,Теперь она пустынна и забыта.
100 Ей Рея вверила свое дитя,Ища ему приюта и опекиИ плачущего шумом защитя.
103 В горе стоит великий старец некий;Он к Дамиате обращен спинойИ к Риму, как к зерцалу, поднял веки.
106 Он золотой сияет головой,А грудь и руки – серебро литое,И дальше – медь, дотуда, где раздвои;
109 Затем – железо донизу простое,Но глиняная правая плюсна,И он на ней почил, как на устое.
112 Вся плоть, от шеи вниз, рассечена,И капли слез сквозь трещины струятся,И дно пещеры гложет их волна.
115 В подземной глубине из них родятсяИ Ахерон, и Стикс, и Флегетон;Потом они сквозь этот сток стремятся,
118 Чтоб там, внизу, последний минув склон,Создать Коцит; но умолчу про это;Ты вскоре сам увидишь тот затон".
121 Я молвил: "Если из земного светаДосюда эта речка дотекла,Зачем она от нас таилась где-то?"
124 И он: "Вся эта впадина кругла;Хотя и шел ты многими тропамиВсе влево, опускаясь в глубь жерла,
127 Но полный круг еще не пройден нами;И если случай новое принес,То не дивись смущенными очами".
130 "А Лета где? – вновь задал я вопрос. -Где Флегетон? Ее ты не отметил,А тот, ты говоришь, возник из слез".
133 "Ты правильно спросил, – мой вождь ответил.Но в клокотаньи этих алых водОдну разгадку ты воочью встретил.
136 Придешь и к Лете, но она течетТам, где душа восходит к омовенью,Когда вина избытая спадет".
139 Потом сказал: "Теперь мы с этой сеньюПростимся; следуй мне и след храни:Тропа идет вдоль русла, по теченью,
142 Где влажный воздух гасит все огни".
1 Вот мы идем вдоль каменного края;А над ручьем обильный пар встает,От пламени плотину избавляя.
4 Как у фламандцев выстроен оплотМеж Бруджей и Гвидзантом, чтоб заранеПредотвратить напор могучих вод,
7 И как вдоль Бренты строят падуане,Чтоб замок и посад был защищен,Пока не дышит зной на Кьярентане,
10 Так сделаны и эти, с двух сторон,Хоть и не столь высоко и широкоИх создал мастер, кто бы ни был он.
13 Уже от рощи были мы далеко,И сколько б я ни обращался раз,Я к ней напрасно устремлял бы око.
16 Навстречу нам шли тени и на насСмотрели снизу, глаз сощуря в щелку,Как в новолунье люди, в поздний час,
19 Друг друга озирают втихомолку;И каждый бровью пристально повел,Как старый швец, вдевая нить в иголку.
22 Одним из тех, кто, так взирая, шел,Я был опознан. Вскрикнув: «Что за диво!»Он ухватил меня за мой подол.
25 Я в опаленный лик взглянул пытливо,Когда рукой он взялся за кайму,И темный образ явственно и живо
28 Себя открыл рассудку моему;Склонясь к лицу, где пламень выжег пятна:«Вы, сэр Брунетто?» – молвил я ему.
31 И он: "Мой сын, тебе не неприятно,Чтобы, покинув остальных, с тобойЛатино чуточку прошел обратно?"
34 Я отвечал: "Прошу вас всей душой;А то, хотите, я присяду с вами,Когда на то согласен спутник мой".
37 И он: "Мой сын, кто из казнимых с намиПомедлит миг, потом лежит сто лет,Не шевелясь, бичуемый огнями.
40 Ступай вперед; я – низом, вам вослед;Потом вернусь к дружине, вопиющейО вечности своих великих бед".
43 Я не посмел идти равниной жгущейБок о бок с ним; но головой поник,Как человек, почтительно идущий.
46 Он начал: "Что за рок тебя подвигСпуститься раньше смерти в царство это?И кто, скажи мне, этот проводник?"
49 "Там, наверху, – я молвил, – в мире света,В долине заблудился я одной,Не завершив мои земные лета.
52 Вчера лишь утром к ней я стал спиной,Но отступил; тогда его я встретил,И вот он здесь ведет меня домой".
55 "Звезде твоей доверься, – он ответил, -И в пристань славы вступит твой челнок,Коль в милой жизни верно я приметил.
58 И если б я не умер в ранний срок,То, видя путь твой, небесам угодный,В твоих делах тебе бы я помог.
вернутьсяПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ
Круг седьмой – Третий пояс (продолжение). – Насильники над естеством (содомиты)
4-9. Данте сравнивает окаменелые набережные Флегетона с плотиной, выстроенной фламандцами вдоль моря между городом Бруджей (Брюгге) и местечком Гвидзантом (Виссант), а также с плотинами вдоль реки Бренты близ Падуи.
9. Пока не дышит зной на Кьярентане. – То есть пока не тают снега в Каринтийских Альпах (Кьярентана – старинное название Каринтии) и не началось весеннее половодье.
30. Сэр Брунетто – Брунетто Латини, или Латано (род. ок. 1220 г., умер ок. 1295 г.), ученый, поэт и государственный деятель Флорентийской коммуны, сторонник гвельфской партии. Ему принадлежат: «Книга о сокровище», обширная энциклопедия в прозе на французском языке, и «Малое сокровище», дидактическая поэма в итальянских стихах. Молодой Данте, к которому Брунетто Латини относился дружески, многими знаниями был обязан ему и смотрел на него как на своего учителя.
55. Звезде твоей доверься. – И Брунетто Латини и Данте разделяли всеобщее убеждение средневековья в том, что небесные светила и их сочетания влияют на судьбу и характер человека, а также на явления земной природы.
58. В ранний срок-то есть когда Данте был еще молод.
61-63. Но этот злой народ... – то есть флорентийцы. Согласно местной легенде, римляне, разрушив во времена Цезаря город Фьезоле, основали на берегу Арно, у подножия Фьезольских высот, Флоренцию, и многие фьезоланцы туда переселились. Впоследствии Фьезоле был восстановлен, но приток жителей оттуда продолжался. Данте был убежден, что это смешение населения привело к ослаблению и упадку Флоренции. Себя он считал одним из немногих потомков тех, римлян (ст. 77), которые когда-то ее основали.
67. Слепыми их прозвали изначала. – В «Хронике» Дж. Виллани (II, 1) приводится такое объяснение этой клички: поверив обещаниям остготского короля Тотилы, флорентийцы впустили его в свой город, а он истребил жителей и не оставил камня на камне.
70. В обоих станах – в стане Белых и в стане Черных.
71-72. Тебя взалкают – то есть «захотят тебя поглотить, уничтожить: Черные – как своего противника. Белые – как отпавшего от них сторонника» (Р., XVII, 61-69).
73. Фьезольские твари – флорентийцы, в большинстве своем – потомки фьезоланцев (см. прим. 61-63).
78. В гнездилище неправды и тревог – во Флоренции.
85. К жизни вечной – то есть к бессмертию славы.
89. Другие записи – предсказания Чакко (А., VI, 64-72) и Фаринаты (А., X, 79-81).
у). Та, кто умеет – Беатриче (А., X, 130-132).
94. К таким, посулам – к предвещаниям грядущих невзгод.
97. Мой учитель – Вергилий.
101. Кто из его собратий – то есть из грешников его «дружины» (ст. 41).
109. Присциан – знаменитый латинский грамматик VI в.
410. Аккурсиев Франциск – Francesco d'Accorso (1225-1293), сын знаменитого флорентийского юриста Аккурсио и тоже видный юрист.
112-114. Который послан был рабом рабов... – Речь идет об Андреа деи Модзи, епископе флорентийском, которого за его скандальное поведение Бонифаций VIII (титул «раб рабов божьих» применен к этому властолюбивому папе иронически) перевел в 1295 г. из Флоренции (на реке Арно) в Виченцу (на реке Баккильоне), где тот и умер год спустя.
119. Клад – «Книга о сокровище» (см. прим. 30).
122-124. Как те, кто под Вероною бежит... – Около Вероны раз в год устраивались состязания в беге, причем участники их были голые. Победитель получал отрез зеленого сукна, а добежавший последним – петуха, которого должен был нести в город. Даваемое здесь сравнение оправдано тем, что Брунетто Латини, как грешники почти всех кругов Ада, обнажен и, кроме того, вынужден быстро бежать, чтобы нагнать свою «дружину» (ст. 41).