— Мадиамитяне и амаликитяне, когда напали на Галаад, — сказал Радим Тврдик, — были многочисленны, как саранча; верблюдам их не было числа, много было их, как песку на берегу моря[17]. А Гедеон во главе всего трехсот воинов разбил их и рассеял. Ибо боролся во имя Господа Бога, с Его именем на устах.
— Да, да, конечно. А сапожник Скуба победил вавельского дракона. Не смешивайте, милостивый пан, сказок с реальностью.
— Опыт учит, — добавил с кислой ухмылкой Вейднар, — что Господь, если уж вообще вмешивается, то встает скорее всего на сторону более сильных.
— Не сдержит крестовиков Прокоп, — задумчиво повторил Жировский. — Да, на сей раз, пан чех, даже сам Жижка вас не спас бы.
— Нет у Прокопа шансов! — фыркнул Куропатва. — На что угодно спорю. Слишком большая сила идет. С крестоносцами идут рыцари из Йоргеншильда, ордена Щита Святого Георгия, цвет европейского рыцарства. А папский легат ведет, кажется, сотни английских лучников. Ты, чех, слышал когда-нибудь об английских лучниках? У них луки с мужика длиной, бьют на пятьсот шагов. С такого расстояния продырявливают латы, пробивают кольчуги словно льняные рубашки. Хо-хо! Такой лучник ухитрится…
— А ухитрится, — спокойно прервал Тврдик, — такой лучник устоять на ногах, когда получит цепом по башке? Являлись уже сюда к нам разные способные, приходили всякой масти рыцари, но пока что ни один лоб не выдержал удара чешского цепа. Не пожелаете ли поспорить на это, господин поляк? Учтите, я утверждаю, что если заморский англичанин получит цепом по темечку, то второй уже раз заморский англичанин тетивы не натянет, потому как заморский англичанин уже будет заморским покойником. Если получится иначе — выигрыш ваш. На что поспорим?
— Они шапками вас закидают.
— Уже пытались, — заметил Рейневан. — Год назад. В воскресенье после святого Вита. Под Усти. Ты же был под Усти, господин Адам?
— Факт, — признал великопольчанин. — Был. Все мы были. И ты там был, Рейневан. Не забыл?
— Нет. Не забыл.
Солнце припекало жутко, с неба лился жар. Не было ничего видно. Туча пыли, поднятая копытами лошадей наступающего рыцарства, смешалась с плотным пороховым дымом, после залпа окутавшим весь внешний квадрат вагенбурга. По-над ревом бойцов и ржанием коней неожиданно взвился треск ломаемого дерева и крики торжества. Рейневан увидел, как из дыма помчались убегающие.
— Прорвались, — громко вздохнул Дзивиш Божек из Милетинка. — Разорвали телеги…
Гинек из Кольштейна выругался. Рогач из Дубе пытался усмирить хрипящего коня. У Прокопа Голого лицо было словно высечено из камня. Зигмунт Корыбутович побледнел до невозможности.
Из дыма с ревом ринулась броневая кавалерия, железные рыцари настигали бегущих гуситов, давили лошадьми, рубили и резали тех, кто не сумел спрятаться за внутренний квадрат телег. В пролом толпой врывались очередные тяжелые конники.
И в эту сбившуюся и толпящуюся в проломе гущу, прямо в морды коням, прямо в лица наездникам вдруг полыхнули пламенем и свинцом хуфницы и тарасницы, загрохотали гаковницы, гукнули пищали, плотной тучей сыпанули болты из арбалетов. Рухнули всадники с седел, рухнули кони, рухнули люди вместе с лошадьми, кавалерия сбилась в кучу с еще более смертоубийственным результатом. До покрытого дымом внутреннего четырехугольника добрались лишь немногочисленные латники, их тут же прикончили алебардами и цепами. Сразу после этого чехи с дикими воплями вывалились из-за телег, бурной контратакой ошеломив немцев и мгновенно вытеснив их за пределы пролома. Пролом тут же забаррикадировали телегами, на телеги взгромоздились арбалетчики и цепники. Снова загрохотали хуфницы, задымились стволы гаковниц. Загорелась ослепительным золотым огнем воздетая над тележным валом дароносица, сверкнул белизной штандарт с Чашей.
Пение гудело, крепчало и торжествующе неслось по-над вагенбургом. Пыль оседала за отступающей бронированной кавалерией.
Рогач из Дубе, уже зная, повернулся к ожидающим в строю конным гуситам, поднял булаву. Через мгновение то же самое проделал в сторону польской конницы Добко Пухала. Конным моравцам дал знак Ян Товачовский. Гинек из Кольштейна захлопнул забрало шлема.
С поля были слышны крики саксонских командиров, призывающих латников к очередной атаке на телеги. Но латники отступали, заворачивали лошадей.