Однако мысли обоих были настолько заняты предстоящим делом, что полковник, не в силах говорить ни о чём другом, озабоченно поинтересовался:
– Скажите, майор, вы уверены, что в нужный момент связь сработает?
– Думаю, да… – Хансен налил себе ещё кюммеля и пояснил: – Мы решили отказаться от всяких сложностей и предложили самое простое. Как только сигнал будет нами получен, на берегу Буга с нашей стороны загорится какая-нибудь хата. Знаете, пожар в селе – дело житейское…
– Разумно, – полковник кивнул и тоже взялся за рюмку. – А как с подтверждением?
– Точно так же. В селе на том берегу сидит «местный наблюдатель»[10], и он, запалив в ответ какой-нибудь сарайчик, передаст сигнал всем группам уже по местной связи…
– Что ж, неплохо… – согласился полковник. – Чем проще, тем лучше.
Какое-то время он ещё обдумывал услышанное, потом, видимо, под влиянием алкоголя, несколько расслабился и спросил:
– Скажите, майор, вы не против «заглянуть за угол»?[11]
– Отчего ж… Послушаю с удовольствием…
– Так вот… – полковник мечтательно посмотрел вверх. – Думаю, замысел превосходный. Судите сами. На Украине нас поддержат силы местных националистов, в Прибалтике тоже достаточно боевых отрядов, готовых к действиям. Как считаете, русские смогут организовать эффективное противодействие, имея полностью дезорганизованный тыл?
– Совершенно с вами согласен, такое невозможно, – оживился майор. – Тогда мы, имея, в общем-то, свободные фланги, всей мощью ударим по центру и прямиком пойдём на Москву!
– Да… – полковник вздохнул. – Жаль только, что в Белоруссии националистические силы недостаточно сильны.
– Это так, – подтвердил майор, но тут же уточнил: – Но мы это учли, и на главном направлении будут задействованы переброшенные туда в последний момент диверсионные отряды, да и местные силы отдельными группами будут нацелены на уничтожение линий связи.
– Вы уверены, майор, что эффект будет достаточный?
– Думаю, да, – на какой-то момент майор задумался, но потом тряхнул головой и вполне убеждённо заключил: – Судите сами. По нашим данным, на своей стороне русские не проложили военной кабельной связи, а считают, что им достаточно гражданских линий. А они, как вам известно, весьма уязвимы, и могут быть быстро парализованы.
– Так-то оно так… – полковник покачал головой. – Но не считаете ли вы, что это одно из подтверждений того, что русские намерены всей лавиной пойти вперёд?
– Вне всякого сомнения. И наша задача – опередить их.
– Это так… – полковник о чём-то думал, едва заметно кивая головой, а потом возразил: – А мы не упускаем того, что в случае необходимости русские воспользуются радиосвязью? Мы с вами, майор, отлично знаем, что у них сейчас даже в каждой роте есть по радиостанции.
– Такого сбрасывать со счетов нельзя, однако, по нашим данным, русские только-только начали подготовку, и им надо не меньше недели, чтобы согласовать все коды.
– Да, – полковник энергично кивнул. – Главное, опередить, и наша задача, майор, здесь, под Брестом, на какое-то, желательно как можно большее время, сделать миллионную русскую армию, хотя бы частично неуправляемой…
Хансен понимающе переглянулся с Шольцем, и майор опять потянулся за бутылкой…
Комфортабельный ЗИС-101 военного ведомства, изредка гудя клаксоном, не спеша катил по Садовому кольцу. На кожаных диванах салона, слегка отодвинувшись друг от друга, как бы соблюдая субординацию, сидели двое военных. Это были нарком обороны маршал Тимошенко и начальник Генштаба, генерал армии Жуков. Стекло, отделяющее салон от шофёра, было поднято до отказа, и тем не менее оба военачальника старались говорить не слишком громко.
Последнее время они оба были заняты почти по двадцать часов в сутки и сейчас наслаждались возможностью пусть короткого, только на время дороги, но всё-таки отдыха. Однако позволить себе отклоняться от главной задачи, они не могли, и потому их разговор был как бы добавлением к основной, поглотившей их целиком работе.
Шофёр ЗИСа чересчур резко притормозил, и оба пассажира качнулись вперёд. Тимошенко глянул в окно и, поняв, что ничего серьёзного не произошло, словно повинуясь какому-то внутреннему толчку, оставил только что обсуждавшуюся тему частичной передислокации войск и заговорил о, видимо, волновавшем его общем.
– Вот ты гляди, страна огромная, и фронт у нас со всех сторон…
Жуков посмотрел на маршала и, ничего не ответив, ждал продолжения, которое, в общем-то, не задержалось.
– И дальневосточный рубеж, и азиатский, и закавказский, и… – сделав короткую паузу, маршал вздохнул, – а тут ещё и Западный…
Жуков со свойственным ему деловым подходом сразу заметил:
– Главный пока для нас Дальневосточный.
– Оно-то так, – согласился Тимошенко. – А я вот думаю, а вдруг Гитлер с англичанами сговорится? Гесс ведь не зря летал…
Возможность нападения с юга и севера существовала так недавно, и потому Жуков убеждённо сказал:
– Ну, теперь, понятное дело, коалицию ждать не приходится, хотя…
– От них всего ждать можно, – Тимошенко сердито засопел. – Говоришь, ждать не приходится? А ну как, скажем, Германия, Япония и Англия снюхаются? А тут тебе ещё и США вдобавок. Вот и ломай голову…
– Ну, США вряд ли… – Жуков немного подумал. – А вот почему Гитлер в 40-м году отказался от высадки в Англии, вопрос. Сил не хватило? Или есть какая-то договорённость?
– Вот и я о том, – Тимошенко тяжело завозился на сиденье. – Где силы сосредоточивать? Запад или Дальний Восток?..
– Ну, с Дальним Востоком, считаю, более или менее ясно, – Жуков едва заметно улыбнулся.
– Считаешь, Халхин-Гола достаточно? – понял его мысль маршал.
– Не только, – Жуков откинулся на спинку сиденья. – Руки у японцев связаны. Они с Китаем воюют.
– Да, воюют, только война такая себе, вялотекущая…
– Вот и я про то, – оживился Жуков. – Сил у японцев маловато…
За окном автомобиля показалась краснокирпичная стена, и разговор враз оборвался, а ЗИС через какую-то минуту, сделав резкий поворот, въехал через Боровицкие ворота в Кремль. Формальности были сведены до минимума, и вскоре Тимошенко в сопровождении Жукова быстрым шагом вошёл в приёмную, где, как оказалось, уже был начальник Главразведупра генерал-майор Голиков.
Маршал глянул на генерал-майора, и тот, снизив насколько возможно голос, ответил на невысказанный вопрос:
– Приказано ждать…
– Понятно… – и пришедшие остановились рядом с Голиковым.
Насколько продлится ожидание, было неясно, и, чтобы не молчать, Тимошенко обратился к Голикову:
– Мы тут с Георгием Константиновичем по дороге толковали, а ну как англичане с немцами против нас повернут?..
Голиков немного подумал и ответил:
– Пожалуй, нет. Время другое. Вот год назад они, да, собирались. Франция всерьёз бомбардировку Баку планировала. Это с юга, а с севера экспедиционный корпус: англичане, французы и вроде даже поляки. Но, сами понимаете, случился Дюнкерк. Так что, считаю, не пойдут англичане на такое… – убеждённо заключил Голиков и сразу умолк.
В дверях приёмной появился секретарь Сталина Поскрёбышев и пригласил:
– Входите…
Комната секретаря была проходная. Встав за конторку, Поскрёбышев показал на следующие двери, где была ещё одна проходная комната. Сидевший там за столом генерал-лейтенант, приветствуя маршала, встал и молча показал на следующие двери.
Военные вошли в просторный кабинет с плотно зашторенными окнами и удивлённо переглянулись. Сбоку, за длинным столом, сидел Берия. Как и когда он оказался в кабинете, было понятно. Видимо, Сталин только что с ним что-то решал и приказал остаться, но спрашивать об этом шефа НКВД никто, конечно, не стал.
Тут разговаривать не полагалось, военные мельком поглядывали по сторонам. Они бывали здесь многократно и сейчас только констатировали про себя, нет ли изменений. Но изменений не было. Как всегда на стене висели портреты Маркса, Энгельса и Ленина, читающего газету «Правда». В левой части кабинета размещался стол для заседаний, покрытый зелёным сукном и обставленный стульями, а перпендикулярно ему, в самой глубине, стоял письменный стол Сталина.