Я отвернулась, сделав вид, что не заметила. Интересно, а кто-то еще кроме меня знает о том, что он женат? Ну, пресса как минимум точно не в курсе.
Я мельком глянула на его правую руку. На безымянном пальце был небольшой след от кольца. Как будто он его не слишком часто носит. Руки успели загореть чуть сильнее, и если не знать и не всматриваться, то даже и не заметно. Он снимает кольцо, чтобы скрыть жену. Но в курсе ли она таких его секретных операций? Или он и от нее прячет все подробности своей жизни? И зачем ему скрывать свою жену? А еще – от кого?
Всю дорогу я думала о нем и его жене. В сообщении она спрашивала, как он. Но сказал ли он ей всю правду? Знает ли она, что Игорь нашел труп отца в кабинете? Но как такое сказать, с другой-то стороны.
Я задумалась. Если он продолжит так сильно уходить в себя и бесконечно молчать и винить себя, то я не смогу с ним нормально сотрудничать.
Да, я понимаю, что у него убили отца, но мне нужно продолжать работать. Станешь тут черствой с бесконечными трупами и убийцами. Искать пропавший брильянт, искать внезапного преступника. Причем делать это все втайне от семьи. Не люблю работать с поникшими клиентами. Они начинают срывать мне все попытки раскрыть дело, саботировать мою работу и всячески мешать. Лучше уж пусть пытается скрыть всю важную информацию и врет, чем расклеивается тут у меня на плече.
Ехали мы совсем недолго. Хотя их дом и находился за городом, в частном богатом секторе. Но от офиса мы добрались за пятнадцать минут.
Я посмотрела на дом Костровых и присвистнула. Я раньше не бывала в этой части города. Кругом дорогие шикарные дома и идеально ровные дороги. И, конечно же, магазины, в которых ценники на вещи как номер телефона в Северной Корее[1].
Снаружи дом был больше похож на величественный особняк. Или очень современный замок. Прямые квадратные белые колонны, поддерживающие балкон второго этажа, дверь в мраморном обрамлении, огромные панорамные высокие окна. При виде этого великолепия я с грустью вспомнила свою квартиру. В ней нет ни мраморных колонн, ни дорогих шикарных ковров из медведей. Ничего такого. Но там так уютно.
Сразу захотелось сесть на мой любимый мягкий диван, заварить себе чашку кофе и пить его, заедая сладкими мягкими плюшками. Я закрыла глаза и представила любимую вазочку с фруктами. Мой журнальный столик. Цветы, что я себе изредка покупала и ставила для уюта. Приятный запах, что витал у меня в квартире, тут же проник мне в ноздри. Я почувствовала себя как дома. Мне даже не хотелось снова возвращаться в реальность, где убийства, кражи и убивающая жара.
В глубине души скребли кошки, что я отменила свой долгожданный отпуск ради этого дела. И у меня совсем не было времени даже заехать домой, чтобы закинуть сумку с вещами. Так и возила с собой эту ручную кладь. Панамку я, конечно, сняла и запихнула внутрь рюкзака, чтобы не выделяться среди всего этого роскошества. Не хотелось выглядеть глупо, сидя в дорогой машине и общаясь с высшим обществом.
Я ожидала, что буду чувствовать себя неуютно внутри, так и было. Но не из-за того, что я попала не в свою тарелку, а из-за дизайна этого дома. Особняк изнутри выглядел так, будто его обставлял сумасшедший богач, которому необходимо было потратить как можно больше денег. Лестницы из белого мрамора с черно-золотыми прожилками, накрытые коврами молочного цвета. Длинный ворс и совершенно не сочетающиеся между собой оттенки вызывали у меня тошноту. Дополняли картину перила из темного, почти черного дерева, обрамленного по углам золотом. А углов у них было много, каждый отсек квадратный, каждая реечка прямоугольная. С потолка свисала огромная люстра, как в театрах, украшенная разнообразным декором на ней. Я уверена, что стоит только получше присмотреться и там можно увидеть маленьких стеклянных ангелочков с арфами. Но и это не все. Я продолжала смотреть по сторонам и удивляться тому, что в этом всем убранстве еще стояли большие выпуклые вазы с искусственными цветами внутри. Какая же ужасающая безвкусица.
Пока я рассматривала этот страшный сон дизайнера, даже не заметила, что к нам подошла домработница.
Молоденькая миловидная девушка. Вот ее лицо бы точно подошло одному из ангелочков на люстре. Большие глаза, пушистые черные ресницы, крупные красные губы. На вид ей было лет двадцать, максимум – двадцать два. Я невольно засмотрелась на ее нежную белоснежную кожу. Она выглядела так, будто сошла с картины, которую художник любовно рисовал днями и ночами. Девушка была похожа на невинного олененка. Наивный робкий взгляд, тонкие аккуратные кисти рук с коротко остриженными ногтями. По ее рукам было видно, что она не белоручка, местами сухие, шелушащиеся. Но все равно очень красивые.