– Вот четыре маски, которые вы просили, – произнес Сотворенный мастер.
Лайле оказалось нелегко смотреть на этого человека. Его лицо скрывала маска, напоминавшая жидкую зеркальную поверхность, сливавшаяся с чертами его лица, скрывая даже глаза, и, глядя на него, Лайла видела только свое отражение.
– Grazi, – наклонившись над столом, ответила Лайла.
В конечном итоге она выбрала одинаковые маски для них всех.
– Il medico della peste, – сказал мастер, и в его голосе прозвучало легкое беспокойство.
Маска чумного доктора.
Все четыре маски полностью скрывали лица. Близко расположенные круглые прорези для глаз закрывало сияющее стекло, а отверстия для носа и рта заменял вытянутый и изогнутый клюв. Все четыре маски были выкрашены в цвет яичной скорлупы и разрисованы нотами.
– E perfetto, – любезно воскликнула Лайла.
И, в своем роде, это действительно было безупречно. Зофья просила маску, под которой можно было спрятать инструменты, а маска была достаточно большой и позволяла это сделать. Кроме того, маска выглядела символом цели их путешествия – Чумного Острова.
Сотворенный мастер улыбнулся. Даже его зубы были серебряными. Он ловко свернул маски, пока они не стали тонкими, как носовые платки, и легко поместились в сумочку, висевшую у нее на запястье.
Лайла уже собралась уходить, как вдруг снова испытала знакомое ощущение.
Пустота.
Пустота налетела, словно внезапный ливень. Ее ноздри вдруг обжег запах сигаретного дыма, в ушах зазвенело от переливов гортанного женского смеха, и она впилась пальцами в жесткие жемчужины, которыми была вышита ее сумочка.
В следующее мгновение Лайла почувствовала себя, словно цепкая тень. Материя исчезла. Звуки растворились. Краски померкли.
Нет, взмолилась она. Не сейчас… только не сейчас.
Пустота не тревожила ее с момента посещения Изола ди Сан-Микеле. Ей почти удалось убедить себя, что это был кошмар наяву. Лайла опустила глаза.
Четыре.
Ей оставалось жить четыре дня.
Лайла пыталась набрать полные легкие воздуха. Она не чувствовала, как расширяется грудная клетка, не ощущала пропитанного духами воздуха. Она должна справиться, а иначе умрет прямо сейчас, но, возможно, она была сделана по-другому.
От этой мысли ей сделалось нехорошо.
Подняв глаза, она уставилась на вращающиеся маски. На мгновение она вспомнила родную деревню в Пондичерри в Индии. Разве не это сделал для ее родителей джаадугар[6]? Возможно, он просто провел своей высохшей рукой вдоль лент, свисавших с потолка, выбирая лицо, которое ей пришлось носить следующие девятнадцать лет?
– Синьора, вы выглядите так, словно хотите все начать сначала.
Лайла медленно обернулась к заговорившей с ней женщине. Та была высокой и темнокожей, золотистые глаза едва различимы за бархатной маской моретто. Женщина указала на ту часть комнаты, которую Лайла поначалу не заметила, когда вошла. Руки, тянущиеся сквозь портьеры, гости, прогуливающиеся мимо, бросали в протянутые ладони всякую всячину, от монет до конфет.
– Позвольте судьбе вести вас, – сказала женщина. – Возьмите приятные мгновения этого мира и начните заново…
– Я… – Лайла попыталась заговорить, но язык ее не слушался.
– Пойдем, пойдем, – сказала женщина. – Это любимый обычай всех, кто посещает наше святилище. Только здесь вы можете избавиться от лица, которое носите в этом мире. Только здесь сможете вкусить любовь в новой форме или обрести совершенно новую судьбу.
Новая судьба.
Она медленно последовала за женщиной. Оцепенение не покидало ее. Скорее, усиливалось. Мир вокруг сделался расплывчатым. Ее пульс замедлялся, становясь все слабее.
– Сюда, синьора, – ласково произнесла женщина. – Просто попросите, чего желаете, и увидите, что подарит вам судьба.
И с этими словами женщина задернула портьеры. Лайла замерла, чувствуя, как мир вертится вокруг. Шелковая ткань портьеры перед ее глазами казалась вратами в другой мир. Лайла просунула руку сквозь ткань. Она не ощутила тяжести или шершавого прикосновения необработанного шелка к коже. Пустота поглощала ее. Лайла ощущала себя отрезанной от мира, всего лишь легким обрывком сознания, балансирующим на грани бытия, прежде чем снова низринуться во тьму.
Лайла откашлялась и прошептала:
– Я хочу жить.
Несколько мгновений она ждала. Ничего не происходило, и Лайла уже собралась отдернуть руку, как вдруг ощутила легчайшее прикосновение к запястью. Она замерла.