– И ты по-прежнему хочешь стать богом? – спросил Энрике.
Атмосфера в комнате стала напряженной. Северину показалось, что по паркету вот-вот начнут расползаться ледяные узоры. И как он мог ответить на этот вопрос, чтобы доказать, что не лишился рассудка, а обрел мечту, которую стоило воплотить в жизнь? Его пальцы сжались от желания прикоснуться к лире, ощутить вибрацию могущества, исходившую от ее струн.
Энрике развел руками, оборачиваясь к остальным.
– Видите? Он уже не тот! Кто…
– Позвольте мне все прояснить… Я не жду, что, когда все закончится, простые смертные воздвигнут в нашу честь храм, – сказал Северин. Гипнос вздохнул.
– Что ж, плакали мои желания.
– Я верю в могущество лиры, – продолжил Северин. – Вы не представляете, каково это, играть на ней. Вы видели самое страшное, что она может сотворить, так представьте, сколько прекрасного можно сделать с ее помощью. Называйте это роком или судьбой, или как угодно, но я верю в это. Я верю, что мы можем использовать дар, который нам предлагает этот инструмент. Я верю, что мы можем спасти Лайлу. Я верю, что в этом мое предназначение. Почему тогда только я смогу сыграть на инструменте, на котором не способен сыграть никто другой?
Гипнос содрогнулся под его взглядом, словно ему стало стыдно за него. Лайла поджала губы, ее взгляд казался рассеянным, словно она изо всех сил старалась не обращать на него внимания. Зофья недоверчиво вскинула брови. А ярость Энрике сменилась чем-то гораздо более ужасным.
Жалостью.
– Ты помнишь историю об Икаре? – спросил Энрике.
Северин хорошо знал этот миф. Икар вместе со своим отцом, Дедалом, знаменитым изобретателем, избежал заточения в темнице, улетев на восковых крыльях. Дедал предупредил юношу, чтобы тот не подлетал слишком близко к солнцу, однако Икар не внял предостережениям отца. Солнце растопило крылья, Икар упал и разбился насмерть.
– Я помню, – ответил Северин.
– Тогда, вероятно, ты отлично помнишь, что, когда взлетаешь чересчур высоко, может случиться трагедия.
– Трагедия произошла с Икаром? – спросил Северин. – Или с Дедалом? С кем-то, обладавшим способностью совершать невозможное, но не сумевшим спасти тех, кого любил больше всего на свете?
Энрике ничего не ответил.
– Если можно попробовать, то почему бы и нет? – спросил Северин. – Если бы у тебя была власть изменить ход истории, ты бы ею воспользовался?
Энрике отвернулся, но Северин заметил, как заблестели его глаза.
– Если бы вы могли спасти тех, кого любите, решились бы вы?
С этими словами он взглянул на Лайлу и Зофью, которые спокойно выдержали его взгляд. Он обернулся к Гипносу:
– А если ты…
Гипнос оживился.
– Oui[9]?
– На самом деле, я не представляю, чего ты хочешь, мой друг.
Улыбнувшись, Гипнос хлопнул в ладоши и обвел взглядом друзей.
– У меня уже есть все, что я хочу. Но я бы не отказался от храма, гаремов и все такое.
– Я всего лишь прошу дать мне последний шанс выяснить, что мы можем сделать, – сказал Северин.
На мгновение он представил, что они снова в Эдеме, стоят под стеклянным куполом крыши, где небо напоминало чашу со звездами, перевернутую у них над головами. Он вспомнил, как начиналось обсуждение каждого приобретения – мягкое кресло, которое так нравилось Энрике, зеленую бархатную кушетку, на которой возлегала Лайла, высокую табуретку Зофьи, сидя на которой она ловко удерживала на коленях тарелку с сахарными печеньями, Тристана, сидевшего между ними, пряча в куртке Голиафа. А Северин стоял перед ними.
– Если вы считаете, что мы собираемся совершить невозможное, тогда давайте попробуем переделать значение слова возможность… вместе.
Подняв глаза, он увидел, что Энрике покачал головой, а затем, сжав кулаки, выбежал из комнаты.
– Энрике! – крикнула ему вслед Лайла, устремляясь за ним.
– Прости, mon cher, – извиняющимся тоном пробормотал Гипнос и тоже бросился следом за Энрике и Лайлой.
В комнате осталась лишь Зофья. Его инженер настороженно смотрела на него, вертя в руке незажженную спичку.
– Феникс? – ласково сказал он.
– Мне не нравится то, что ты сделал. – У Северина внутри все сжалось.
Зофья взглянула на него своими сверкающими синими глазами.
– Но я понимаю, почему ты это сделал.
– Ты прощаешь меня?
Зофья задумалась.
– Понадобится время.
– Я согласен ждать, – сказал он и улыбнулся.