– Это была не башня, – нахмурившись, сказала Зофья. – Это строение выглядело чересчур широким.
– Что, на самом деле, доказывает мою точку зрения, – откликнулся Энрике, поставив чашку.
Он подошел к своему столу, порылся в ворохе бумаг, а затем вытащил выцветший листок. На нем было изображено невысокое, украшенное зубцами, прямоугольное кирпичное сооружение с вырезанными со всех сторон ступеньками. Оно было размером с городскую площадь, а его плоская крыша напомнила Лайле огромную платформу.
– Это изображение Зиккурата в Уре, впервые обнаруженного во время раскопок около тридцати лет назад там, где, по нашим сведениям, раньше находился древний шумерский город Урук, – сказал Энрике. – И Вавилонская башня представляла собой вовсе не узкую конструкцию, как принято считать в западной архитектуре, а древнюю ступенчатую пирамиду, как храмы Вавилона и Шумера. – Энрике постучал пальцем по изображению.
Северин внимательно разглядывал рисунок.
– Если бы мы оказались в таком храме, то на лире можно было бы сыграть там, верно?
– Вероятно, на алтаре в верхней части храма, – сказал Энрике, постукивая по бумаге. – Считалась, что только священникам и королям разрешалось туда входить, поскольку это место было границей, где соединяются небеса и земля. Там проводились все сакральные ритуалы, в том числе и heiros gamos[11].
– И что это? – поинтересовался Гипнос.
Лайла заметила, что Энрике слегка покраснел.
– Гм, священный брак, – ответил он. – Иногда король и одна из жриц, гм, принимали образ бога и богини и… вступали в плотские отношения во время весеннего равноденствия.
Гипнос нахмурился.
– На каменном полу?
Энрике еще сильнее залился краской.
– Нет, думаю, там наверняка была предусмотрена специальная кровать и все такое.
– Интересно, как они забирались наверх по этим ступенькам, – произнес Гипнос.
– А как насчет огромных фигур рядом с храмом? – спросила Лайла.
Энрике явно испытал облегчение, что можно сменить тему.
– Ах! Это следующий важный момент! Недавно я наткнулся на эти вещицы и задумался, зачем они матриарху. – Он подошел к одной из полок, вытаскивая бронзовую фигурку на небольшой подставке. – Они были очень популярны в Древней Греции. Многие из них были оснащены гидрогенераторами для парадов, но не эта.
Когда он прикоснулся к бронзовой фигурке, та издала громкий скрип, и ее конечности, соединенные суставами, задвигались вверх-вниз.
– Это автоматон[12], – сказала Зофья.
– Именно! – согласился Энрике.
– Roullet & Decamps производят множество таких автоматонов, – сказал Гипнос. – Это не редкость.
– Но этот древний, – сказал Энрике. – Бог Гефест, покровитель кузнечного ремесла, изготовил бронзового Талоса, исполинского автоматона для защиты острова Крит. У раджи Восточной Индии, Аджаташатру, предположительно были… – Он умолк, просматривая свои записи. – Boo-tahva… Лайла, помоги.
Он со вздохом поднес открытую книгу Лайле, и та прочитала вслух:
– Bhuta vahana yanta… «механизмы, движимые духом», – перевела она. – Сказано, что они охраняют мощи Будды.
Энрике кивнул.
– Для меня все на этом изображении сходится с тем, чего мы ожидали от…
– От кого-то, кто охраняет могущество божественного, – сказала Лайла.
В комнате воцарилась тишина. Лайла ощутила странное нетерпение, охватившее ее изнутри.
– А как насчет стены? – спросила Зофья.
Лайла вновь увидела перед собой полупрозрачную янтарную стену, и ей мучительно захотелось к ней прикоснуться.
– Пока что, – сказал Энрике, опускаясь в кресло. – Я не имею понятия.
– Стены не было, когда мы в первый раз открыли карту, – медленно произнес Северин. – Возможно, это огромный портал?
– Возможно, название храма даст нам подсказку, как попасть в него, – предположил Гипнос.
– Неплохая мысль, – сказал Северин. – Но насколько я знаю, у этого храма нет названия.
– Почему? – спросил Энрике.
– Возможно, в нем таится огромная сила, – предположил Северин. – А название несет опасность. Оно может помочь найти место, страну, узнать религию. Возможно, название храма держат втайне, чтобы никто не мог узнать, где можно сыграть на божественной лире, и Вавилонские Осколки соединились бы воедино.
– Возможно… – ответил Энрике, но в его голосе не было уверенности.