Освобождение
Закрыв глаза, я слушаю безгласно,Как гаснет шум смолкающего дня,В моей душе торжественно и ясно.
Последний свет закатного огня,В окно входя цветною полосою,Ласкательно баюкает меня.
Опустошенный творческой грозою,Блаженно стынет нежащийся дух,Как стебли трав, забытые косою.
Я весь преображаюсь в чуткий слух,И внемлю чье-то дальнее рыданье,И близкое ко мне жужжанье мух.
Я замер в сладкой дреме ожиданья.Вот-вот кругом сольется все в одно.Я в музыке всемирного мечтанья.
Все то, что во Вселенной рождено,Куда-то в пропасть мчится по уклонам,Как мертвый камень падает на дно.
Один – светло смеясь, другой – со стоном,Все падают, как звуки с тонких струн,И мир объят красиво скорбным звоном.
Я вижу много дальних снежных лун,Я вижу изумрудные планеты,По их морям не пенится бурун.
На них иные призраки и светы.И я в безмолвном счастье сознаю,Что для меня не все созвучья спеты.
Я радуюсь иному бытию,Гармонию планет воспринимаю,И сам – в дворце души своей – пою.
Просторам звезд ни грани нет, ни краю.Пространства звонов полны торжеством,И, все поняв, я смыслы их впиваю.
Исходный луч в сплетенье мировом,Мой разум слит с безбрежностью блаженства,Поющего о мертвом и живом.
Да будут пытки! В этом совершенство.Да будет боль стремлений без конца!От рабства мглы – до яркого главенства!
Мы звенья вкруг созвездного кольца,Прогалины среди ветвей сплетенных,Мы светотень разумного лица.
Лучами наших снов освобожденныхМы тянемся к безмерной КрасотеВ морях сознанья, звонких и бездонных.
Мы каждый миг – и те же и не те,Великая расторгнута завеса,Мы быстро мчимся к сказочной черте, –
Как наши звезды к звездам Геркулеса.
Убийца Бориса и Глеба
И умер бедный раб у ногНепобедимого владыки.
Едва Владимир отошел,Беды великие стряслися.Обманно захватил престолУбийца Глеба и Бориса.
Он их зарезал, жадный волк,Услал блуждать в краях загробных,Богопротивный Святополк,Какому в мире нет подобных.
Но, этим дух не напитав,Не кончил он деяний адских,И князь древлянский СвятославБыл умерщвлен близ гор Карпатских.
Свершил он много черных дел,Не снисходя и не прощая.И звон над Киевом гудел,О славе зверя возвещая.
Его ничей не тронул стон,И крулю Польши, Болеславу,Сестру родную отдал онНа посрамленье и забаву.
Но Бог с высот своих глядел,В своем вниманье не скудея.И беспощаден был уделБесчеловечного злодея.
Его поляки не спасли,Не помогли и печенеги,Его как мертвого несли,Он позабыл свои набеги.
Не мог держаться на конеИ всюду чуял шум погони.За ним в полночной тишинеНеслись разгневанные кони.
Пред ним в полночной тишинеВставали тени позабытых.Он с криком вскакивал во сне,И дальше, дальше от убитых.
Но от убитых не уйти,Они врага везде нагонят,Они – как тени на пути,Ничьи их силы не схоронят.
И тщетно мчался он от них,Тоской терзался несказанной.И умер он в степях чужих,Оставив кличку: Окаянный.
Великое Ничто[7]
1
Моя душа – глухой всебожный храм,Там дышат тени, смутно нарастая.Отраднее всего моим мечтамПрекрасные чудовища Китая.Дракон – владыка солнца и весны,Единорог – эмблема совершенства,И феникс – образ царственной жены,Слиянье власти, блеска и блаженства.Люблю однообразную мечтуВ созданиях художников Китая,Застывшую, как иней, красоту,Как иней снов, что искрится, не тая.Симметрия – их основной закон.Они рисуют даль – как восхожденье,И сладко мне, что страшный их дракон –Не адский дух, а символ наслажденья.А дивная утонченность тонов,Дробящихся в различии согласном,Проникновенье в таинство основ,Лазурь в лазури, красное на красном!А равнодушье к образу людей,Пристрастье к разновидностям звериным,Сплетенье в строгий узел всех страстей,Огонь ума, скользящий по картинам!
вернуться
7
Великое Ничто (тайсуй, Великая Пустота) – понятие китайской философии эпохи Сун (960–1279).