Указания автора «Слова» будущему иллюстратору в самом тексте «Слова» — беспрецедентны (лицевых рукописей[690] известно множество, но нигде автор в самом тексте не дает указаний иллюстратору) и не согласуются со стилистической цельностью «Слова». Однако я согласен с Вами, что автор «Слова» «видит» описываемые им события, и при этом видит в красках[691].
Не хотите ли — я сговорюсь в «Д[ревне]русском словаре» с какой-нибудь аспиранткой, которая будет для Вас наводить справки в словаре (ну, хотя бы по поводу «Моловича» — это как раз дело, которое требует обращения в «Д[ревне-]р[усский] с[ловарь]»), а Вы бы смогли поблагодарить ее, хотя бы билетом на спектакль в МХАТ или сладким пирогом? Без словарных справок нельзя решить вопрос — правы ли Вы с «Моловичем» или нет, да и в ряде других случаев необходимо обращение в «Д[ревне-]р[усский] с[ловарь]».
«Одерьноватый» — крепостной, находящийся в полной собственности (Новг[ородская] судн[ая] грам[ота] 1471 г., Дан[ная] Новг[ородская] [грамота великому князю Василию Васильевичу на черный бор] 1437 г., Соф[ийский] вр[еменник] 1478 г.) = «дерноватый». Ср. «одерень» — в полную собственность (Новг[ородская] I [летопись] 6723 [г.], дог[оворная] гр[амота] Дм[итрия] Донского 1372 г., грам[ота] игум[ена] Антония до 1147 г. и мн[огие] др[угие]). Корень — дернъ (по-видимому — клятва над дерном — см. Арциховского). Корень дернъ родственен «дергать». Торгъ — лит[овский] turgus, итальян[ский] trattare — вести торговлю. Торг — только в значении торговой площади (для точности можно было бы также навести справку в «Д[ревне-]р[усском] с[ловаре]»)[692],[693].
Каторга — слово греческое — κατεργον — галера.
В своей статье о новгородском происхождении «Слова» не увлекайтесь «историей вопроса» — не больше, чем на одну страничку (не всегда история вопроса нужна).
Кстати, в прошлом письме я возражал против Вашего толкования «готских дев». Но вот что приходит мне сейчас в голову. «Готския девы… на брезе синему морю» — почему «на брезе»? не есть ли это «Готский берег, т. е. остров Готланд, известный у нас только (проверить по „Д[ревне-]р[усскому] с[ловарю]“) под названием „Готского берега“? В таком случае Вы правы»[694].
Что касается до предлагаемой Вами перестановки в Ип[атьевской] летописи, то я проверил ход событий по Лавр[ентьевской] лет[описи] и вижу, что с этой стороны возражений быть не может. Перестановка эта допустима, но… мало необходима, так как и после перестановки текст остается несколько неясным. Перестановка эта нужна, главным образом, для Вашей концепции. В Вашу пользу как будто бы говорит то обстоятельство, что летописи редко возвращаются в своем повествовании к предшествующим событиям. Без перестановки мы должны предположить (и так это обычно и предполагается), что после описания победы летописец рассказывает о событиях, которые предшествовали этой победе (объяснение — почему Игорь не принял участия в походе). Мне кажется, что таких «возвращений» повествования летописи почти не знают (проверьте — и тогда это будет аргумент в Вашу пользу). Но вот оснований признать Романа летописцем[695] — я, по правде сказать, не вижу. То, что летописец не упомянул, кто командовал третьим полком? — но ведь это могло произойти по сто одной причине! то, что летописец постоянно говорит о Божьей помощи? — но ведь это обычная вещь — она указывает только на сочувствие летописца.
Что имя Миронега помещено в списке под влиянием «Сказания» — вполне вероятно и оправдывается другими аналогичными случаями. В моей диссертации имеется специальная глава «Литература и летопись», где на примере мл[адшего] извода Новг[ородской] I лет[описи] я показываю вставку в летопись имен из литер[атурных] произведений (Гориславича — из «Слова о п[олку] Иг[ореве]», Пересвета из «Сказ[ания] о Мам[аевом] поб[оище]», Щила из «Повести о Щиле»[696] и т. п.). Я внимательно проверил всю Вашу аргументацию относительно Миронега и Мирошки и не встретил ей возражений, что, впрочем, не означает, что я окончательно убежден Вами. Чувствую, что следовало бы очень обстоятельно заняться историей текста всех произведений о Борисе и Глебе, т. к. методологически неправильно выхватывать из произведения одну только какую-либо часть и объяснять ее происхождение изолированно от других. О житиях Бориса и Глеба защитил докт[орскую] диссертацию С. А. Бугославский[697] — перед самой войной. Очень бы было важно знать — что он в ней писал. Человек он был дотошный. Рукопись его диссертации в Москве (Бугославский — москвич).
691
Слева на полях помета И. М. Кудрявцева: «сравнить текст „Слова“ с записью лет[описи] Переясл[авля]-Залесского об арх[ангеле] Михаиле, одетом в „багор“».
692
Слева на полях помета И. М. Кудрявцева: «Т. е. Изяслав перевел торг (базар) с Подола на гору в Киеве (так же думает и профес[сор] И. П. Еремин, см. его книгу „Повесть вр[еменных] лет“. Лен[инград], 1947, стр. 82)», а также более поздняя помета: «Так и есть, см. 10».
693
Вероятно, Кудрявцев обратился к Лихачеву с просьбой объяснить происхождение и значение термина «класс одерноватых», употребленного В. И. Келтуялом в рассказе о социальных слоях Новгорода. В неотправленном письме от 26 августа 1947 г. он пишет: «В „Повести вр[еменных] лет“, Лавр[ентьевский] сп[исок] под 1069 г. сказано: „Изяслав же възгна торг на гору, и прогна Всеслава ис Полотьска…“ […] Что значит в данном случае торг. Рабы? — Пленные? […] Есть ли что-нибудь общего между этими двумя понятиями: „одерноватые“ и „торг“?» (Музей МХАТ. Ф. 409. Оп. 1. Ед. хр. 107/ 1. Л. 2 об.).
694
Кудрявцев писал Лихачеву в ответ на эту часть письма (см. черновик его письма от 28 октября 1947 г.): «Вы не представляете себе, какой успех имел Ваш Готский берег в нашей квартире. „Ага, — кричали мои домочадцы. —
695
Предложенная Кудрявцевым перестановка в тексте Ипатьевской летописи (см. комм. 49 к письму 4, с. 191 наст. изд.) привела его к гипотезе об участии Романа Нездиловича (см. комм. 50 к письму 4, с. 191) в походе Игоря 1185 г. и о Романе как вероятном авторе данной летописной записи. По мнению Кудрявцева, Роман был тем воеводой, который командовал одним из передовых полков Игоря, вместе с ним, будучи раненым, попал в плен, а затем уговорил Игоря бежать. Словами князя Игоря «не дай Бог на поганые ездя ся отрещи» Роман, по мнению Кудрявцева, объяснял, оправдывал свое участие в деле, которому не до конца сочувствовал и которое впоследствии имело такой печальный результат (см. черновик письма от 31 августа 1947 г.: Музей МХАТ. Ф. 409. Оп. 1. Ед. хр. 109/1. Л. 3).
696
Этот же вопрос был затронут Лихачевым в статье «О русской летописи, находившейся в одном сборнике со „Словом о полку Игореве“». Просматривая варианты по спискам Новгородской I летописи младшего извода к Синодальному списку той же летописи, он обратил внимание, что составитель протографа Новгородской I летописи младшего извода, довольно строго следовавший старшему изводу, отклонялся от оригинала в сторону литературного изложения. Так, например, под 1255 г. летописец обнаружил свое знакомство со «Сказанием о Мамаевом побоище» — основным памятником Куликовского цикла, самым подробным рассказом о победе Дмитрия Донского, написанном, вероятно, в первой четверти XV в.: в тексте «и идущю Олександру с многыми полкы i с Новоторжьци, срѣте и Ратишка с перевѣтом» (древнерусск. «перевѣтъ» — «измена», «донос») летописец принял последнее слово за имя героя «Сказания» инока-богатыря и написал «Пересвѣтом». В другом случае под 1310 г. поместил известие об основании Шкилом или Щилом Покровского монастыря на Дубенке, что смущало всех занимавшихся «Повестью о посаднике Щиле», так как древнейший — Синодальный — список не имеет под 1310 г. сведений о Щиле и о построении монастыря; наоборот, в нем говорится о постройке каменной церкви, что отчасти свидетельствует о том, что монастырь уже существовал. В одном случае можно подозревать знакомство летописца со «Словом о полку Игореве»: новгородский наместник в Пскове Вячеслав наделен в младшем изводе Новгородской I летописи отчеством «Гориславич», что могло быть вызвано ассоциацией автора протографа с Олегом Святославичем: и тут и там оба действующие лица были причиной междоусобиц (ТОДРЛ. Т. V. С. 140–141).
697
Бугославский Сергей Алексеевич (1888–1946) — филолог, преподаватель Московского университета (с 1916), старший научный сотрудник ИМЛИ. В 1940 г. защитил диссертацию «Древнерусские литературные произведения о Борисе и Глебе», в которой на основе текстологического изучения 255 списков всего цикла памятников о Борисе и Глебе пришел к заключению, что «Сказание» возникло в последние годы княжения Ярослава Мудрого (т. е. в середине XI в.). Позже к нему было присоединено «Сказание о чудесах», составлявшееся последовательно тремя авторами в 1089–1115 гг. Наиболее ранний список «Сказания» (в Успенском сборнике конца XII — нач. XIII в.) дошел до нас уже в двухчастном виде (т. е. текст «Сказания о Борисе и Глебе», дополненного «Сказанием о чудесах»). На основании «Сказания о Борисе и Глебе», дополненного рассказами о чудесах в редакции второго автора, скорее всего около 1108 г., Нестором было составлено «Чтение».