За все время на этом месте побывали и выпускник ветеринарного колледжа, работавший на гражданке зоотехником, и рыжий волонтер, сразу после школы прошедший двухнедельные курсы тактической медицины где-то в Питере, после чего срочно решивший непременно испытать себя и применить свежеполученные знания на практике. Пару раз, конечно, попадались и парни, реально окончившие средние профессиональные учреждения с медицинским уклоном. Но они были тут, скорее, исключением из правил. Потому как тех, кто реально что-то мог по медицинской части, быстро разобрали себе госпиталя и хозяйственные отцы-командиры.
Однако в любом случае фронт на фельдшерском месте в автобусе прикрывал тот, кто хоть какое-то отношение к медицине имел. Ну или, по крайней мере, так думал. В любом случае начальство этому не противилось.
Фельдшеров категорически не хватает. А потому, как говорил один из персонажей культового российского фильма про армию: «Нет преград для патриотов!» И если начальство сказало, что ты – фельдшер, значит, ты – фельдшер. А если ты фельдшер, то изволь принять это достойно. И, как говорится, хочешь не хочешь, а соответствуй…
Вероятно, именно с такой мотивационной позицией на сборном пункте в фельдшера записывали всех, кто особо этому не противился. Возможное отсутствие необходимой компетенции у вновь прибывающих «фельдшеров» в моральном плане военные комиссары прикрывали для себя убеждением, что, мол, все равно все бойцы перед отправкой на СВО пройдут необходимую подготовку в военных учебных центрах. В том числе и по профессиональным направлениям. А там тех, кого надо, подтянут, освежат в памяти забытые знания и добавят новых. Ну а тех, кто окажется неспособным, отправят в пехоту.
На полигонах в учебных ротах, напротив, целиком и полностью были уверены в военкомах, отобравших из тысяч запасников именно этих, вероятно, самых достойных и профессиональных специалистов. В результате система делала свое дело, по итогу выдавая фронту именно тот контингент личного состава, который в конце концов четко и надежно, как автомат Калашникова, невзирая ни на что, умело и качественно нес свою службу, справляясь со всеми трудностями и неурядицами. В общем, тяжелая работа кует серьезных работников.
Конечно, отдельные «элементы» какое-то время пытаются сопротивляться системе, противопоставляя ей свой взгляд на жизнь и на службу. Именно таким поначалу был питерский Рыжий – выпускник курсов тактической медицины. Казалось, нет такого направления в здравоохранении, в котором он не имел бы своего мнения. Причем, как ему казалось, непременно единственно верного и обоснованного, которое он регулярно порывался испытать и реализовать на практике, пытаясь спасти и реанимировать всякого, кому, с его точки зрения, была необходима его экстренная помощь.
Но для того система и существует, чтобы медленно и монотонно шлифовать разнородную субстанцию до состояния однообразной, четко предсказуемой и эффективно работающей массы. В данном случае «шлифовальным инструментом» системы стали несколько бойцов, которые жестко «приземлили» Рыжего парамедика (так, на модный иностранный манер, по началу прибытия на СВО он представлялся при знакомстве) в тот момент, когда он старался «по науке» оказать первую доврачебную…
Итоговую огранку произвел здоровенный детина-десантник, который имел неосторожность прямо на глазах парамедика временно потерять сознание от травматической контузии, полученной от прилетевшего по бронежилету осколка.
Наш парамедик посчитал, что, согласно какому-то пункту наставления по тактической медицине, ему необходимо срочно снять с потерпевшего бронежилет и произвести экстренную СЛР[1]. Однако пострадавший боец ВДВ, видимо, не читал подобного наставления. А если и читал, то не запомнил. Должно быть, поэтому, периодически приходя в сознание, он решил, что неизвестно откуда появившийся рыжий малолетка, пытающийся сорвать с него его невероятно модный и дорогущий бронежилет и при этом зачем-то ломающий ему грудную клетку, – не кто иной, как мародер. И хотя после травмы силы и сознание начали оставлять бойца крылатой пехоты, изначальные физические данные и подготовка явно были не в пользу Рыжего. А после того как, по мнению десантника, мародер еще и полез к нему целоваться, у бойца открылось второе дыхание. И оставляющие его силы, подхваченные справедливым гневом и яростью, вызванной патологическим неприятием толерантных западных ценностей, невесть откуда вернулись к нему вместе с помутненным сознанием. Отработанные до автоматизма, действующие на подсознательном уровне, движения гвардейца сделали свое дело… В общем, недели через две Рыжий уже вполне мог перемещаться самостоятельно.