Тело Булавина на другой день было отослано в Азов. Там его за ногу повесили на берегу Каланчи, где стоял его отряд назад тому три дня.
Войсковым атаманом был провозглашен Илья Зерщиков.
IV
Посмотрим теперь, как действовало правительство во время Булавинского возмущения.
Октябрьский инцидент 1707 года, т. е. гибель кн. Юрия Долгорукого и уничтожение его отряда, был совершенной неожиданностью, для царя, и для самих казаков. Государь только что получил подробную реляцию от князя с изложением его действий по сыску беглецов. В реляции говорилось, что в Черкасске приняли князя и офицеров «честно», т. е. с хлебом и солью, войсковой круг дал им в помощь пять старшин и — вдруг через несколько дней известие о страшной расправе с царским отрядом. Петр не знал, что думать. Но вскоре он получил «подлинную ведомость», которая старалась успокоительно объяснить эту неожиданную катастрофу: это — не казацкий бунт, а просто разбойничье нападение.
Расчетливый образ действий войскового атамана Лукьяна Максимова возымели свое действие. Петр, получив войсковую отписку о разгромлении мятежников, совершенно убедился в том, что казаки не причастны к этому мятежу.
«О Донском деле объявляю, — писал он князю Меньшикову: — что конечно сделалось партикулярно, на которых воров сами казаки, атаман Лукьян Максимов ходил и учинил с ними бой, и оных воров побил и побрал и разорил совсем, только заводчик Булавин с малыми людьми ушел, и за тем пошли в погоню, надеются, что и он не уйдет: и так сие дело милостию Божиею все окончилось».[45]
Узнав, что Булавин поселился в Запорожье, Петр стал требовать от Запорожских казаков выдачи его; о чем им после царь имел случай напомнить и напомнил.[46] Тогда Мазепа, по распоряжению государя, выслал против Булавина и его голытьбы два полка — Левенца и Козаржевского, и Булавин должен был удалиться из Кодака на Хопер.
В конце марта 1708 года Петр, к своему огорчению, должен был разубедиться в том, что дело бунта, начатое Кондратием Булавиным, «милостию Божиею все окончилось». Пламя возмущения быстро разгоралось, с верхнего Дона, Хопра, Медведицы, Бузулука и Донца огонь распространялся по Украинным областям, и в Тамбовской губернии началось уже серьезное движение.[47] Царь увидел, что не мало придется употребить усилий, «чтобы сей огонь за так утушить». Прежде всего он дал приказание двинуться на мятежников полку стольника Степана Бахметева с подполковником Рихманом. Затем 12 апреля было послано предписание князю Василию Владимировичу Долгорукому, брату убитого Юрия, — такого содержания:
«Min Her!
Понеже нужда есть на Украине доброму Командиру быть, и того ради приказываем Вам оное; для чего, по получении сего письма, тотчас поезжай к Москве и оттоль на Украйну, где обретается Бахметев; а кому с тобою быть, и тому посылаю роспись. Также писал я к сыну своему, чтобы посланы были во все украинские городы грамоты, чтобы были Вам послушны тамошние воеводы все, и по сему указу изволь отправлять свое дело с помощью Божиею, не мешкая, чтоб сей огонь зараз утушить. Piter».[48]
На этом же предписании находилась «роспись, кому быть»:
1) «Бахметев совсем. С Воронежа 400 драгун. С Москвы 2) полк драгунский фон-Дельдена, 3)пехотный новый, 4) Шидловский со всею бригадаю, также 5) из Ахтырского и 6) Сумского полков; к тому же дворянам и царедворцам всем, и прочим, сколько возможно сыскать на Москве конных».[49]
Одновременно с этим было отправлено князю «рассуждение и указ», что чинить Господину Майору Долгорукому», в котором предписывалось:
«Понеже сии воры все на лошадях и зело легкая конница, того для невозможно будет тех с регулярною конницею и пехотою достичь; и для того только за ними таких же посылать по разумению, самому же ходить по казацким городкам и деревням, (из которых главный пристанный городок на Хопре), которые пристают по воровскому, и оные жечь без остатку, а людей рубить, а заводчиков на колеса и колья, дабы тем удобнее оторвать охоту к приставанью (с тем вели выписать из книг князь Юрья Алексеевича) к воровству людей; ибо сия сарынь, кроме жесточи, не может унята быть. Прочее возлагается на рассуждение г[осподина] Майора».[50]
Голиков делает примечание по этому «рассуждению и указу» такое: «Если припомним состояние времени, каковое злодеи сии бунтовали и коль страшные следствия влекли они за собою, то жестокость таковая весьма извинительна, яко неминуемая ко скорейшему потушению опаснейшего пламени сего».[51]