Как мы уже говорили, по представлениям Иисуса широкий путь не есть путь тяжких пороков или ярких грехов. Этим путем следует большая часть из нас: удачливые и неудачники, богатые и бедные, праведные и неправедные. Даже самые уважаемые люди. Чаще всего человек идет таким путем не в результате свободного выбора или осознанного решения, он вступает на этот путь автоматически. Такое происходит с нами тогда, когда мы смотрим на жизнь через призму общепринятых ценностей и обычаев. Это — общий жребий людей — и в те времена, и сегодня.
Многие философы, учители мудрости в западной культуре, также видели в общепринятых ценностях широкий путь. В истории Запада наиважнейшим героем в сфере религии стал Иисус, а в мире философии это место принадлежит Сократу (469–399 годы до н. э.). Вот одно из самых известных изречений древнего философа: «Непознанная жизнь не стоит того, чтобы быть прожитой». Если мы не пытаемся оценить нашу жизнь и не подвергаем ее критическому пересмотру, мы обречены жить по тем законам, которые нам навязывает культура.
Если сказать о том же шокирующими словами одного современного писателя, сознание нормального взрослого человека — каковыми мы становимся благодаря процессу социализации в рамках нашей культуры — представляет собой «массовый гипноз» и «консенсуальную паранойю». Первое выражение говорит о жизни в состоянии транса, когда мы автоматически ценим то, что ценит культура, и стремимся к «хорошей жизни», образ которой упорно навязывает нам культура. «Консенсуальная паранойя» проявляется как страх перед тем, чего боится наша культура.[138] Это обычное состояние любого человека, и если мы этого не поймем и не начнем его анализировать, мы от него не освободимся.
Иисус во многом радикально отличается от Сократа, но одновременно у них немало общего. Оба они были мистиками; оба бросали вызов общепринятому образу жизни; оба были приговорены властями к смерти. Сократа обвинили в безбожии (в том, что он отказался принять общепринятые представления о жизни и священном) и в том, что он своими взглядами развращает других. Эти обвинения тесно связаны. Удивительно, что два самых великих персонажа — с точки зрения западной религии и философии — были казнены правителями своих стран.
Как мы должны их почитать? Воздвигать им памятники? Иисус говорил об этом в одном из своих обличений:
Горе вам, что строите гробницы пророков, — а отцы ваши убили их; значит, вы свидетели и соглашаетесь с делами отцов ваших, потому что они их убили, а вы строите (Лк 11:47–48; Мф 23:29–31).
Сократу, Иисусу и пророкам в древности охотно сооружали памятники. Но, может быть, вместо того чтобы почитать их как выдающихся героев прошлого, им надо следовать в настоящем?
Кроме метафор, которые описывали состояние человека в целом, Иисус нападал на конкретные важнейшие ценности общепринятой мудрости своего времени. Это касается его высказываний о семье, богатстве, чести и чистоте.
Господствующие ценности здравого смысла: семья, богатство, честь и чистота
Семья
В мире Иисуса родственники — расширенная семья — имели такое значение, какое трудно себе вообразить современному человеку.[139] Это не нуклеарная семья, состоящая из родителей и детей, но расширенная общность из нескольких поколений. Человек жил именно в такой семье всю жизнь, он не покидал Дом, становясь взрослым. Такая семья имела авторитарную патриархальную структуру, власть в ней принадлежала мужчинам, в первую очередь — отцу.
Расширенная семья представляла собой простейшую социальную и экономическую единицу. Она была для ее члена всем:
Она не только давала человеку статус в обществе, но одновременно была основным экономическим, религиозным, образовательным и социальным звеном. Потеря связи с семьей означала потерю жизненно важных связей с обществом, а также с землей.[140]
Семья была основной экономической единицей, она производила продукцию, а потому была источником социальной защиты (или незащищенности). Кроме того, семья была главной основой идентичности. В том мире генеалогия значила очень много. Мужчину характеризовали как сына его отца. Дочь также определяли по отцу до того момента, пока она не вступала в брак, после чего ее признавали в обществе как жену такого-то мужчины. Люди жили в рамках родственных отношений, и не удивительно, что лояльность к своей семье имела огромное значение. Семья была важнейшей группой «своих», которой любой ее член хранил верность. Как все подобные группы, семья также требовала верности от своих членов.
В таком социальном контексте высказывания Иисуса о семье и родстве звучали крайне радикально. В наши дни христиане чаще всего говорят, что как Библия, так и Иисус придают «семейным ценностям» первоочередное значение. Но Иисус не раз призывал к отказу от семьи, а также от связанных с семьей обязанностей и социальной защиты.
Он говорил, что его последователи должны «возненавидеть» семью: «Если кто приходит ко Мне и не ненавидит отца своего и матери, и жены, и детей, и братьев, и сестер… не может быть Моим учеником» (Лк 14:26). Резкость этих слов отчасти (но не полностью) смягчает тот факт, что в еврейском и арамейском языках идиома «ненавидеть» означает «любить меньше» или «поставить на второе место». В версии Матфея то же место передает именно такой смысл: «Любящий отца или мать более Меня недостоин Меня; и любящий сына или дочь более Меня недостоин Меня» (10:37). Но и в такой мягкой форме это требует от последователя Иисуса отказаться от обязанностей в отношении своей семьи.
Подобным образом Иисус показывает, что ценность его собственной семьи для него также относительна. Когда сидящая вокруг него толпа передает Иисусу, что его ищут мать и братья (Мк 3:32), он отвечает:
Кто матерь Моя и братья Мои? И обведя взором сидящих вокруг Него, говорит: вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто исполнит волю Божию, тот брат Мой и сестра и матерь (Мк 3:33–35).
Он принижает значение своей семьи и говорит о новой семье, которую объединяет верность Богу.
Стать учеником означает оставить семью. Вот как Марк рассказывает о призвании первых учеников:
Он увидел Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, тоже в лодке, чинящих сети, и тотчас призвал их. И они оставили отца своего Зеведея в лодке с работниками и ушли за Ним (1:19–20).
О том же свидетельствует и Лука. Безымянный человек, который захотел следовать за Иисусом, говорит ему: «Я последую за Тобою, Господи, но сперва позволь мне проститься с домашними моими». Иисус отвечает: «Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не пригоден для Царства Божия» (9:61–62).
В другом месте Иисус говорит о том, что его миссия вызовет разделения:
Не подумайте, что Я пришел принести мир на землю; Я пришел принести не мир, но меч. Ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее (Мф 10:34–35; Лк 12:51–53).
Иногда слова «Я пришел принести не мир, но меч» цитируют вне контекста, утверждая, что Иисус одобряет войну. Но взятые в контексте, эти слова определенно указывают на меч разделения, который рассекает семейные узы. Любопытно, что описанные тут семейные связи пересекают границы поколений: сын восстает против отца, дочь против матери, невестка против свекрови.
Еще одно высказывание, вероятно, подрывает патриархальную власть в семье: «И отцом своим не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец — Небесный» (Мф 23:9). Замечу, что в лютеранской среде, где я рос, до появления экуменического движения мне часто говорили: этот стих объясняет, почему мы называем наших церковнослужителей «пасторами», а не «отцами», как это делают католики или члены епископальной церкви. Неужели они не знают, что Иисус запретил называть священников «отцами»? Вне сомнения, такое понимание текста внеисторично. Однако в контексте I века, возможно, этот стих понимали так: поскольку Бог твой Отец, у тебя нет других отцов. Этот смысл подобен словам о господстве Бога: поскольку твоим Господом является Бог, у тебя не должно быть иных господ.[141]
138
Выражения взяты из книги Sam Keen, The Passionate Life (San Francisco: Harper & Row, 1983), chapters 6–7, ценное исследование стадий жизни человека с точки зрения христианства и других религий.
139
Систематическое сопоставление представлений о семье современного американца и древнего жителя Средиземноморья см. в книге Bruce Malina, The New Testament World: Insights from Cultural Anthropology, rev. ed. (Louisville; Westminster John Knox, 1993), pp. 117–148.
140
Bruce Malina and Richard Rohrbaugh, Social-Science Commentary on tfce Synoptic Gospels (Minneapolis: Fortress, 1992), p. 201.
141
Поскольку контекст у Матфея указывает на отношения учителя и ученика, слово «отец» в данном случае нередко понимали как почетное наименование учителя, а не главы патриархальной семьи. В предшествующем стихе говорится: «Вас же пусть не называют равви, ибо один у вас Учитель, вы же все — братья», — а далее: «И пусть не называют вас наставниками, потому что Наставник у вас один: Христос». Доводы в пользу того, что здесь под «отцом» подразумевается глава патриархальной семьи, см. особенно в книге Elisabeth Schussler Fiorenza, In Memory of Her (New York: Crossroad, 1985), pp. 149–150.